1.
Россия — боль моя, Россия — матерь
Как я люблю, сказать не хватит слов
Твои леса на рдеющем закате,
Твоих просторов безответный Зов.
Да, безответный и немолчный. Боже!
О, сколько зим суровых, сколько лет
Ты ждешь и ждешь, и все еще не можешь
На Зов великий получить ответ.
Глубинный голос твой все тише, тише
Ты замерла у бездны на краю.
И только в песне
Твою любовь и всю тоску твою.
2.
Здесь у иконы очень тихо.
Горит свеча, путь освящен.
Из тьмы глухой проложен выход —
Не гаснет свет в глазах икон.
Нет о судьбе своей гаданья.
Надежд на избавленье нет.
Но даже океан страданья
Залить не сможет этот свет.
3.
Есть тайна в Троице Рублева:
Единый Бог неразделим.
Три слога, сложенные в Слово.
Три слога, ставшие Одним.
Нет, не разрозненные звенья:
Им жить раздельно не дано.
Вся тайна в этом единенье:
В них сердце на троих — Одно.
И рассужденья бесполезны…
Я утону в Тебе, мой Бог.
Да, в слове Божьем я исчезну:
Я — внутрь в Него включенный слог.
Мое движение любое
В твоей откликнется судьбе.
О, эта связанность с Тобою!
Мое участие в Тебе!
Во мне мой Бог всесильный плачет,
Скорбит, когда страдаю я, —
Так значит, Господи, так значит, —
Тебе нужна душа моя
Ничуть не меньше, не слабей,
Чем Ты, весь Ты — душе моей.
4.
Не надо больше мук, не надо!
Уже совсем не стало сил.
Да, я сейчас прошу пощады,
Но ведь и Ты ее просил.
Мы — человеки. Это наша
Природа, что на всех одна.
И ты просил, чтоб мимо — чашу,
Но выпил всю ее до дна.
А там… О, Господи, помилуй,
Когда весь свет дневной погас,
На дне той чаши проступило
Сиянье негасимых глаз.
5.
Свет проколол меня насквозь!
И
Разлив закатного огня,
Но он пролился сквозь меня…
И я не ведаю теперь,
Что в сердце — рана или дверь?
Смысл высший неисповедим,
Но сердце сделалось сквозным.
6.
Листва шептала, птица пела,
И рос покой в лесной глуши…
На свете нет важнее дела,
Чем наполнение Души.
Куда мы входим, умирая?
Кто в тайну тайн проникнуть смог?
Когда душа полна до края,
Узнаешь, что такое Бог.
Да, только так и не иначе.
Длинна ль, кратка ли жизни нить,
Бог ничего от нас не прячет,
Но просит все в себя вместить.
7.
В сем мире ничего не ново,
Но в тайну вход всегда открыт.
И Божье слово, Божье слово
Совсем без звуков говорит.
И вот, души переполненье
Снимает боль, смывает кровь…
Молитва — это не прошенье,
А все залившая Любовь.
И каждый вечер, каждый вечер
Доходит к нам беззвучный Зов:
Да будет к самой главной Встрече,
Ко встрече с Богом, мир готов.
8.
Что такое с Богом разговор?
Это просто затихание мира…
Это ты выходишь на простор,
Где звучит лишь ангельская лира…
Лира, арфа, флейта иль свирель —
Звуковое тайное богатство.
У молитвы есть одна лишь цель:
До Души нечаянно дозваться.
Станет жизнь тиха и хороша,
И начнут срастаться переломы.
Ведь Душа, о Господи, Душа —
С Нею только Музыка знакома.
9.
Не все вмещает наша голова.
Есть
Нужны вам все узнавшие слова,
А мне — лишь те, что знают о незнании.
И самый главный в жизни разговор
Обходится без всем знакомой фразы.
Он просто нас выводит на простор,
Какой вовеки не охватишь глазом.
10.
Есть Глубина (снаружи не ищите,
От всех морей здесь лишь следы сухие),
Есть Глубина, укрытая, как Китеж,
От всех ветров бушующей стихии.
Есть Глубина, в которой страсти тонут,
И только на короткие мгновенья
Из Глуби той к нам долетают звоны,
Сквозь темень пробивается свеченье.
Есть наша сокровенная свобода
И невозможна никакая мука
В той Глубине, откуда все мы родом,
И где с собой кончается разлука.
11.
Не думай с дьяволом сразиться,
Душа, уйми свою отвагу!
Умей лишь только затаиться
И из себя самой — ни шагу!
И Змей уже не будет Змеем,
Коль голову ему не рубят.
Но нету ничего труднее,
Чем не выныривать из глуби.
12.
А может, смолкнувшая осень
Благословенна потому,
Что все приемлет, все выносит
И тихо светится сквозь тьму.
О, этот свет поры осенней,
Небес поблекших бирюза…
Благословенное смиренье,
Благословенная слеза…
13.
Мне надо новое понять,
На
О, Господи, опять, опять
Я вижу золотые пряди
Берез. Я вижу вновь и вновь
Куст Купины неопалимой.
Все та же Божия любовь
Для сердца снова стала зримой.
О, это море Красоты —
Свет, пробивающий все тучи…
Как можно так любить, как Ты —
Так ненавязчиво, так жгуче…
14.
Да, говорят, «покой нам снится».
Но ель с сосной его хранят.
В густом лесу костер дымится,
Дрова пахучие трещат.
И время не имеет края…
Задача жизни так проста,
Когда из сердца проступают
И глубина, и высота.
В небытие уходит смута.
Дух в кладец жизни погружен.
И ты глядишь в глаза
Кому покой — не только сон.
15.
А что такое волшебство?
Особых слов искать не надо —
Вдруг ощутимое родство
Со всем, что есть вдали и рядом.
Озвученная Тишина.
И мы вовнутрь безмолвья вхожи.
Как бы разрушена стена
Между душой и миром Божьим.
И длится сокровенный сказ,
Незамечаемое чудо,
И Музыка… Она сейчас
Рождается. Она — отсюда.
16.
А вечер был глубок и тих.
Он был совсем обыкновенный,
Но из него рождался стих,
Как Та, возникшая из пены.
Сверкает пена. Длятся дни.
Мы грезим о волшебной встрече,
Но как божественны они —
И пена, и дождливый вечер…
17.
Как я люблю смотреть на снег
И постоянно, понемногу,
Входить в тот тайный ритм Бога —
В рост дерева, теченье рек,
В морей незримых разворот —
Туда, где Дух растет, растет…
18.
Небо серое, ветки голые
В каплях мелких, дрожащих слез.
Явь неяркая, невеселая,
Но насколько ты глубже грез!
Даль туманная, заоконная,
Усмирившая все слова,
Сколько есть в тебе затаенного
Все сносящего Божества!
19.
Нам оказал Господь наш милость:
Он нам раскрыл свое жилье —
Дверь внутрь, к нам в сердце растворилась,
Но мы, мы не вошли в нее.
Мы поклонялись внешней силе
И слали ей свои мольбы.
Мы дверь усердно затворили
И об нее разбили лбы.
20.
Бог есть — так значит, есть во мне,
Иначе все — воображенье.
И только в полной тишине
В себя возможно погруженье.
А наступает тишина,
Когда свершилась Божья воля,
Когда душа полным — полна
И нет «Зачем? За что? Доколе?»
21.
Я — Божий раб, и нет раба покорней.
А вы свободны, и гордитесь вы
Свободой веток от ствола и корня,
Свободой плеч от тяжкой головы.
22.
Какая даль меж всеми нами!
Такая даль, которую слова перелететь не могут,
Как крыльями ни машут, как ни бьются.
Все та же даль маячит впереди.
А может быть,
На тысячи, на мириады звезд,
И каждая повисла одиноко, не в силах добираться до других.
И превратилось в вечность безликое, безмерное пространство
И время, не имущее конца.
Как будто
Во вне себя. Так что же: кричать?
Кому?
Куда?
Зачем?
И разве звезды кричат друг другу?
Нет, они тихи. И дело их — светиться сквозь молчанье
И тайное единство возвещать.
Зинаида Александровна Миркина (10 января 1926 — 21 сентября 2018) — поэт, переводчик, исследователь, эссеист.
С 1943 по 1948 училась на филологическом факультете Московского университета, где защитила дипломную работу, но не смогла сдавать госэкзамены, так как тяжёлая болезнь приковала её на пять лет к постели.
С середины
Интенсивно печататься стала с начала
21.09.2018, 2839 просмотров.
