В октябре «Культурная Инициатива» открыла новый цикл вечеров под названием «Коллеги». Идея этого цикла, сама по себе вполне очевидная, занимала нас уже давно: собрать на одной площадке поэтов разных специальностей: врачей, инженеров, математиков, архитекторов и т.д., и посмотреть, как особенности полученного образования влияют на поэтику авторов, и есть ли между ними
Первым в цикле стал вечер поэтов-математиков. Участвовали Владимир Аристов, Евгений Бунимович, Владимир Губайловский, Леонид Костюков, Сергей Шестаков. По разным причинам, к сожалению, не смогли выступить такие служители точных наук в русской поэзии, как Николай Байтов, Владимир Захаров, Слава Лён, Владимир Успенский, Марина Хаген.
После вечера закономерно возник и третий вопрос: какое впечатление все это действо оставило у коллег-литераторов?
Своими мыслями по этому поводу поделились вполне беспристрастный в данном случае слушатель Евгений Никитин и чуть-чуть пристрастная, потому что жена математика, Евгения Вежлян.
Когда я услышал о вечере поэтов-математиков, то первая мысль была, конечно, что, мол, опять – поэтов уже собирали по зодиакам, потом по именам, теперь вот по их образованию. Но потом я подумал, что в данном случае идея вполне резонная по двум причинам. Во-первых, поэзией больше зарабатывать нельзя, и поэтов в чистом виде почти нет. Все живут с какой-то иной деятельности, и это многое меняет (может быть, меняет все). Поэт — человек раздвоенный, и эта раздвоенность не может не влиять на текст – пусть неуловимо. Во-вторых, образование – это часть биографии. Где та черта, которая отделяет человека от его стихов и нужно ли ее проводить, ведь стихи плюс человек гораздо интереснее и полнее, чем отдельно? Конечно, можно утверждать, что биография, в известном смысле, редуцирует восприятие текста, делая его зависимым от внетекстовой и случайной биографической информации. Но с этим можно спорить и спорить бесконечно, так как неизвестно, что важнее – редуцировать интерпретационные возможности до релевантных смыслов или их бесконечно расширять, тем самым дописывая за преждевременно похороненного автора его текст.
Итак, я отправился в Центр непрерывного математического образования. Выступали и отвечали на вопросы Леонид Костюков, Евгений Бунимович, Сергей Шестаков, Владимир Аристов и Владимир Губайловский. В зале, помимо обычной для подобных мероприятий публики, сидели другие математики и даже два известных игрока «Что? Где? Когда?». Интересно, что, отвечая на один из вопросов, Владимир Губайловский отметил, что трое (или четверо, не помню) из выступающих могли быть знакомы, так как учились на мехмате примерно в одно время, и более того, увлечение поэзией среди его сверстников было повальным, писать стихи было модно. Как заметил сидящий рядом со мной Игорь Караулов, остается вопросом, почему сейчас большинство пишущих стихи – гуманитарии: то ли поэзия больше не является интеллектуальной модой, то ли талантливых людей перестало привлекать негуманитарное образование.
При внешнем отсутствии сходства между поэтиками участников мне подумалось, что для математического склада ума должно быть характерно четкое моделирование пространства в тексте: понятно, что находится, где и как соотносится – вот дерево, вот птица, вот тень пересекает линию стены и т.д. И в этом, а также некоторой легкости, выстроенности текста должен проявится аполлонизм математика, в отличие от иррациональных, дионисийствующих гуманитариев. Во всяком случае, первая часть этого предположения, как мне кажется, подтвердилась текстами выступающих, в особенности стихотворениями Леонида Костюкова. Запомнился мне также ответ последнего на вопрос, как в его жизни соотносится поэзия и математика: он сказал, что когда готовит омлет, он не поэт и не математик, и абсурдность вопроса хорошо заметна сквозь аналогичный вопрос «вы отец или москвич». Евгений Бунимович в ответ на тот же вопрос привел картинку из студенческих лет: «Когда мы с братом, тоже математиком, ехали в автобусе из университета, то Леонид решал задачи, а я смотрел в окно, и здесь как раз пролегает граница между поэзией и математикой – я поэт, а биллиарды Бунимовича знают все в научном мире».
Евгений Никитин
Известно, что современный поэт — это всегда больше чем поэт. Потому что он — не только поэт. Как правило, современный поэт — это профессионал, пишущий стихи на досуге. В свободное от основной работы время. Кем работают поэты? А по-разному. Часто – журналистами, иногда — дизайнерами, реже — программистами. И образование имеют самое экзотическое — отнюдь не всегда гуманитарное. Сказывается ли этот «бэкграунд» на их текстах? Наверное.
«Культурная Инициатива» запустила новый цикл «Коллеги», который позволяет
Первыми в цикле выступили поэты-математики: Евгений Бунимович, Леонид Костюков, Сергей Шестаков, Владимир Губайловский и Владимир Аристов. Вечер проводился в нетрадиционном для «КИ» месте — а именно в Центре непрерывного математического образования. Идея, очевидно, заключалась в том, чтобы «математики» читали стихи как бы по месту основной работы. Если принять в расчет игровой характер цикла, то идея — удачная, но получится ли ее логически продолжить для других профессий? С больницей и врачами все понятно, но что делать, например, с дизайнерами?
Место проведения действительно придавало вечеру особый колорит. И, что особенно ценно, на чтения пришла «другая» публика — так или иначе имеющая отношение к ЦНМО. То есть получалось, что математики слушают своих коллег, но уже не как коллег, а как поэтов. А постоянные посетители поэтических мероприятий, наоборот, видят до сих пор неизвестную им, «мирскую», внелитературную ипостась коллег-литераторов. Эта «рокировка» создавала легкий драйв. Срабатывал почти комический «эффект узнавания» (или даже «разоблачения», кому как понравится).
Впрочем, математиком в строгом смысле среди приглашенных авторов был только Владимир Аристов, в своей математической ипостаси — доктор физико-математических наук. У остальных с математикой как областью знания или как с научной дисциплиной обстояло не так прямолинейно. Бунимович и Шестаков преподают математику школьникам, и даже являются соавторами учебных пособий. А Костюков и Губайловский — и вовсе литературные критики, журналисты и проч. Видимо, род деятельности тут не важен. Не это делает математика математиком. Математика — это ведь не набор действий, и не образ жизни. Она — язык и образ мысли. Как поэзия. И в этом математика на поэзию похожа. Нельзя произвольно перестать быть поэтом. Как нельзя и стать поэтом «по собственному желанию». Нельзя и прекратить быть математиком, если твое сознание повернуто в сторону математики. Бывших математиков не бывает. Навыки мышления, привитые на матфаке, остаются при человеке, что бы он ни делал. Формируют его характер и восприятие мира. Поэтому во всех участниках вечера, несмотря на разительное несходство поэтик, сквозило
Это все — из области ассоциаций. Или даже гипотез. Ибо мышление автора — темно и непрозрачно. Я попробовала было задать вопрос о том, как у участников сочетаются две «направляющие» их сознания — математика и поэзия, но они
А потом был небольшой банкет в столовой центра, украшенной формулами и задачами, писанными по сырой штукатурке. Математики, естественно, бросились их обсуждать. Остальные, непосвященные — молча улыбались. Впрочем, Файзов, кажется, разгадал один из ребусов.
Словом, вечер математиков удался. Кто следующий?
Евгения Вежлян
09.01.2013, 7250 просмотров.
