Первое место разделили Таша Грановская и Тим Собакин. Второе место досталось Михаилу Чевеге.
Суперфинал собрал в «Китайском летчике» немалое число заинтересованных слушателей. А секретарь Союза писателей Москвы, поэт и драматург Елена Исаева тут же предложила четырем из слэмистов вступить в эту организацию, тем самым официально обозначив свой творческий статус. Избранники уже получили список документов, необходимых для этой процедуры. Особенно их поразила приведенная в списке документов картонная папка на завязках.
Как всегда, читайте у нас стихи победителей Московского слэма – 2013.
Таша Грановская
***
Чуешь боль в районе глотки и жопы?
Это твой всемогущий бог натянул нитку,
сделал вид, что хочет вынуть таки хребет,
но передумал, и сел напротив,
за стол, на прокуренной кухне,
на табурет, налил по сто, закурил.
Поднял глаза, а в них такая тоска да печаль!…
Как за…ло меня за все отвечать,
говорит – как думаешь,
может начать торчать?
А ты смотришь в его лицо,
и так хочется его обнять…
Давай еще по 50, говоришь,
понимаешь, бог – я будто выпью и проясняется в голове,
А это все белочный бред,
совсем не в моей стране,
камни стесаны, всюду лозунги
(тьма накрыла ершалаим)
не найти границ
поводам уничтожения нас по распоряжению неких лиц..
Странно поговорили, в общем, но расстались тепло,
даже немного спокойней стало, как пообщался с братом.
Ты говоришь – скорей возвращайся обратно,
а он улыбается так, будто ему не-все-равно.
***
я стою на галерке и вижу, как девушка азиатской наружности
тащит огромный крест
между рядами пустых стульев.
падает, ушибается, опрокидывает стулья,
грохота не слышно,
слышно только её дыхание,
тяжелое, хриплое,
стук сердца тоже слышно,
он-то как раз и грохочет,
отталкиваясь от стен здания,
вылетая из окон.
и в каждой секунде,
каждой разбитой коленке, локте,
и даже во мне –
бог.
Тим Собакин
НА МАРС!
Засыпаны снегом дороги.
Застыл в холодильнике морс.
Медведь замерзает в берлоге.
Уж наполовину замёрз.
Осталась ещё половина.
А после настанет конец.
Уж лучше сошла бы лавина.
Укутав берлогу вконец.
А я бы берлогу отрыла,
под снегом её отыскав.
Умыла Медведю бы рыло,
засунув его в батискаф.
для познания марских глубин;
каждый бывает рад,
если он там не один
не один
Вот мы погружаемся в море –
в Подводное Царствие Тьмы…
И вскоре,
совсем уже вскоре
другими окажемся мы.
Мы шкуры ненужные скинем.
И, выпив оттаявший морс,
невидимым облаком синим
отправимся прямо
НА МАРС!
ОТ МЕНЯ УЕХАЛ ВОЛК
От меня уехал Волк.
Я кормил его капустой.
Видно,
этот овощ вкусный,
видно,
кушать он не мог.
Волк уехал от меня.
Сколько зверя ни кормите,
для него Природы нити
крепче толстого ремня.
Он уехал в дальний лес,
где растут деревьев тыщи.
И построил там жилище,
и в него, довольный, влез.
А потом глядит вокруг,
а внутри жилища –
пусто.
Где же ты,
моя капуста?
Где же ты,
мой верный друг?
Ночью Волк сидит на пне,
на луну тоскливо воя…
Видно,
нет ему покоя.
Видно,
помнит обо мне.
Михаил Чевега
букет
семенил по льду,
нёс в руке пакет.
во пакете том спрятан был букет:
слой газет, плюс кулёк целлофановый:
для Наташки нёс, для Романовой.
тут осталось лишь – ну, подать рукой,
только тропка та, что по над рекой,
да спуститься вниз с косогора,
в общем, скоро.
о чем он мечтал, ей сказать хотел,
что на спуске том он не доглядел,
нам доподлинно неизвестно.
всем потом показывали то место,
где, в руке зажав накрепко кулёк,
полужив летел бледный паренёк
в мутных вод свинец,
только ахнули все: «П…ц».
— Загребай!
— Веревку скорей неси!
а он шепчет: «Господи, упаси!
Для Наташки букет спаси!», –
с головою уже в волне,
лишь букет не.
…
ладно уж, не томитесь в печали.
вытащили, чего уж там,
откачали.
в заветный дом отнесли.
и даже букет спасли.
комары
Там комары! О, Боже! Комары!
Вонзают свои хоботы в шары
молочных дачниц.
Раздаются стоны.
Сердец биенье, жаркие шлепки.
Но как проворны
крылатые гусары!
Как легки!
Как обходительны, как смелы, остряки!
(совсем не то, что наши мужики).
Кто еще может так желать тепла,
томясь в лесною чаще, в перелеске?
Шуршать у равнодушного стекла,
и всплескивать ногами как в бурлеске
заставить дам, идущих тенью лип?
Любовник тонкий, ты погиб.
Погиб.
В пик наслажденья брызнул земляникой.
Но натиск твой, твой темперамент дикой,
пример высокий чувственной игры
души красавиц, знаю, растревожит.
— Там комары! Ах, мама, комары!
Там комары! О, мама!
Боже!
Боже!
Китайский летчик Джао Да,
слэм
09.12.2013, 5555 просмотров.
