Поэт Геннадий Русаков очень редко выступает с публичным чтением своих стихов. И дело, вероятно, не только в том, что большую часть года он проводит за океаном, где продолжает работать переводчиком-синхронистом. Просто так уж складывается именно эта литературная судьба. Его собственные слова о себе на вручении Российской национальной премии «Поэт» о полном неучастии в сегодняшней литературной жизни, – совсем не хлёсткая фраза, как и сказанное на той же церемонии – о жестком нраве своего ремесла и неумении управлять этим нравом. Так он живет, пишет и думает.
Именно нынешнее лауреатство Геннадия Русакова и обеспечило несколько его нынешних встреч с читателями, многие из которых впервые в жизни услышали незабываемое глуховато-мягкое авторское чтение, эти раздумчиво-беспощадные, драматические, словно бы «обугленные» и вместе с тем – высветляющие стихи.
Вечер в «Даче на Покровке» вел председатель Общества поощрения русской поэзии, главный редактор журнала «Знамя» Сергей Чупринин, чье эссе под названием «Всего полслова» открывает большое русаковское «Избранное», выпущенное в 2008 году издательством «Время». Сергей Иванович начал вечер с воспоминания о своем посещении биеннале современного искусства, где, по его словам, он увидел всё, что угодно, кроме, собственно картин – то есть обрамленных холстов, покрытых красочным слоем. Таким образом Чупринин захотел сообщить слушателю о некоей естественной полемической смелости русаковской поэзии – сегодняшнему дню, о хрестоматийно-классических тропах его стихов, которые невозможно представить на страницах авангардных изданий.
…И Русаков начал с книжки «Длина дыхания», со стихов, написанных чуть менее сорока лет тому, с памятливого «беспризорного» цикла.
…Что было – не жалею ни о чём.
Ни мёртвых. Ни живущих. Рассечём
пласты времён и вынем из пучины
свидетельства под ветхим сургучом:
всё мор и глад, и дерево людское
осквернено, и век опять жесток.
Но кто до нас умел прожить свой срок
с такой тоской и жадностью такою
к земле, уже летящей из-под ног?
О жизнь! Продлись хоть на длину дыханья:
ещё не кончен воздуха глоток!
Для пишущего эти заметки вечер Геннадия Русакова оказался ещё и щемящей встречей со своей молодостью. Во второй половине восьмидесятых годов я чуть ли не год проходил с его маленькой книжечкой «Время птицы» в кармане джинсов, читал их своим друзьям, родителям и девушке, которая спустя годы стала моей женой. Некоторые страницы были словно бы заложены колючими листами и цветками чертополоха (руками художников Игоря Макаревича и Лии Орловой), – привычного растения, удивительно «созвучного» поэзии Русакова. Кстати, сей неуютный и красивый сложноцветник обладает многими лечебными свойствами, как и самые трагические этюды поэта.
Словом, стихи, выпущенные «Советским писателем» на рубеже времён, в 1985-м, стали на какое-то время частью моей собственной судьбы и, думаю, удлинили моё дыхание.
Проснуться ночью и заплакать
от детской муки бытия.
А за окном мокрядь и слякоть,
судьба чужая, не моя.
Как на дворе темно и гулко!
Как обнищал утиный пруд!
Деревья ходят по проулку,
а утром лягут и умрут.
Горит на небе зверье око.
Течёт к земле Молочный Путь.
Так хорошо и одиноко,
что хоть люби кого-нибудь.
«…Он понимает язык, как зерно творения, зерно мировой культуры, одну из прекраснейших её сущностей», – писал много лет тому назад о Геннадии Русакове привечавший его Арсений Тарковский. На вечере звучали пронзительные стихи и о нём, не названном в тексте по имени.
Но тут я забегаю вперед, потому что перед последним по времени издания оригинальным сборником ( «Стихи Татьяне», 2005), куда и вошли стихи памяти старшего поэта, – родилась особая русаковская книга, благодаря которой его лучше узнал тот широкий «литературный мир», от которого он был и остается в стороне.
Опаляющие, мучительные, отчаянные «Разговоры с богом» (2003).
Отвечая на записку «Что же служило опорой такой ранимой душе, что давало Вам силы?», Геннадий Александрович заговорил о врачующей, утешающей силе поэзии. И вдруг сказал: «…я выжил после пятилетнего молчания только благодаря этой книге – „Разговорам с богом“».
На своем вечере Русаков пощадил читателя, и самых отчаянных, богоборческих, в (ы)зывающе-болезненных стихов из «Разговоров…» не прочитал.
Впрочем, читал другие, с теми же прописными, «маленькими» буквами. Но – другие.
Только если это не – боль, то что́ же тогда боль:
…Дай и мне защиту, боже!
Я хочу кусаться тоже.
Клещи мне, а к ним пилу!
…В тараканьей этой сваре
рвут друг друга божьи твари,
вознося тебе хвалу.
«Русаков не пытается выставить между собой и читателем некую фигуру посредника, „лирического героя“, отвлеченного либо отстраненного человека, испытывающего те или иные эмоции, – писал несколько лет тому назад поэт и критик Дмитрий Бак. – Нет, это сам Геннадий Русаков парадоксальным образом сочетает несколько противоречивых, не сводимых к единому знаменателю позиций. Он ропщет на Творца, беспощадно лишившего его счастья, лишившего мир любви, и – в то же время – воспевает дела Создателя, установившего закон нерушимого присутствия в мире всеобновляющего смысла. Ропот Иова и восторженные гимны „Песни песней“ – таковы полюса напряжения поэтического мира Русакова…»
Замечательно, что поэта благодарно слушали поэты – Алексей Ивантер, Марина Бородицкая, Валентин Резник, Надежда Кондакова, Сергей Мнацаканян и другие. Видеозапись вечера вел сотрудник издательства «Время» Дмитрий Гасин. Спасибо и ему.
Павел Крючков
2014,
премия "Поэт",
Дача на Покровке,
премиальные истории
31.08.2014, 5417 просмотров.
