Одной из горьких потерь 2014 года стал безвременный уход Бориса Владимировича Дубина. О поразительном и многогранном таланте Дубина-ученого и переводчика, его энциклопедических знаниях в самых разных областях сказано немало и многими. К этому стоит добавить, что, несмотря на всегдашнюю загруженность и высокий научный авторитет, Бориса Дубина всегда отличали открытость всему новому и стремление бесконечно расширять сферу своих научных и культурных интересов, которые редкостным образом сочетались с человеческой отзывчивостью и щедростью, готовность делиться своими интеллектуальными находками.
И для нашего сайта Борис Владимирович тоже был автором. Его статья о презентации книги Олега Юрьева «Заполненный зияния» (М, НЛО, 2012) была признана лучшей в очередном сезоне премии «Московский наблюдатель». Это не формальный комплиментарный жест и не попытка прибавить веса начинающей премии, отметив ею известного человека, лауреата многочисленных более громких премий. Это обозначение той планки, которая отныне возвышается над головой каждого автора, пищущего для kultinfo.ru.
В сентябре в память Бориса Владимировича Дубина на московских площадках прошло несколько вечеров. Пусть рассказ о них станет скромной лептой в копилку памяти о человеке, чье научное и творческое наследие предстоит еще долгие годы перечитывать и осмыслять.
Вечер памяти Бориса Дубина в Международном обществе «Мемориал»
Этот сбор друзей и коллег был одним из ряда вечеров, посвященных переводчику, социологу, историку культуры Борису Дубину (1946-2014). Организовал и вел вечер младший сын Б.В. Дубина – сотрудник «Мемориала», редактор, журналист Антон Дубин. Антон прочитал стихотворение, не вошедшее в книгу стихов и переводов «Порука». Он подчеркнул, что отец сам отбирал тексты для публикации и все, что хотел, в нее включил: «Эта книга была важна ему как сочетание стихов и переводов. Он говорил о себе не как о поэте, а как о человеке, писавшем стихи. И вот они закончились и уступили место переводам. Переводы – продолжение его поэтической деятельности».
Антон показал фрагменты видеоинтервью и передач с участием отца, которые смонтировал для этого вечера. После чего озвучил текст поэта, священника Сергея Круглова. Вместе с Б.В. Дубиным Круглов готовил две передачи на радио – одну про стихи Дубина, вторую – памяти его ближайшего друга и товарища по СМОГу Сергея Морозова. «Смерть придала всему этому, – пишет Круглов, – конечно, расхожее иное освещение („не успели“…), но и сделала все несделанное, незавершенное – не бессмысленным, нет, а именно таким, каким бывает то, что остается на берегу реки, когда она делает поворот. Жизнь повернулась на невероятных осях – и снова никакого сюжета, но и никакого тупика и конца: всё продолжается».
Поэт, переводчик Наталия Ванханен дружила с Дубиным с юности: «С Борисом мы параллельно работали над переводами с испанского». Она вспомнила свое давнее стихотворение, ему посвященное: «Посмотрела я его сегодня и решила все-таки прочитать, потому что в нем наша молодость и разные сомнения о том, что с нами будет».
Нам не верить в себя невозможно,
Даже если причины на то,
Даже если ненужно и сложно,
Даже если не верит никто.
Потому что, мой стойкий товарищ,
Угадали смекалкой раба
Все, что вовремя сам не раздаришь,
По разверстке отнимет судьба.
Оттого-то и вера маячит,
И в горелке огонь не потух,
В закипающем чайнике плачет
Изнемогший и раненый дух.
Также читала она стихотворения Дубина – «Переводчик», «Любовь», «Загорянка» и его переводы из Фернандо Пессоа и Густаво Адольфо Беккера.
Поэт Юлий Гуголев нашел интересное сравнение: «От встреч с Борисом Владимировичем у меня было ощущение, которое бывает у человека, который приходит к врачу, и, зайдя в кабинет, понимает, что все будет хорошо и уж точно не больно». Он вспомнил стихи Дубина: «Сыну», «Может, и прожил бы вчуже…», «Новый год».
Затем показали выступление Бориса Дубина на закрытии литературного сезона «Китайского летчика Джао Да» в июле 2014-го. Антон сопроводил его комментарием: «Как я себе представляю, это последний раз, когда папа публично читал свои переводы». Борис Дубин: «Я, наоборот, почитаю тихие домашние вещи. Этого кубинского поэта сгноили, а он должен был стать самым великим поэтом и прозаиком не только Кубы, может, даже и Латинской Америки. Последнее десятилетие он прожил фактически под домашним арестом, к тому же усиленным разнообразными болезнями, не вылезая из дома. Звали его Хосе Лесама Лима». В исполнении переводчика прозвучали такие стихотворения Лесамы Лимы, как «Моя жена Мария Луиса», «Женщина и дом», «Китайская алхимическая гравюра».
Историк, руководитель образовательных программ Международного общества «Мемориал» Ирина Щербакова отмечала важность социологической работы Дубина: «Для нас, „мемориальцев“, очень важно, что вечер проходит в этих стенах. За все эти годы не было сколько-нибудь серьезного разговора о памяти, общественной ситуации, в котором бы ни участвовал Борис Дубин. И то, что Борис так включился в работу с исторической памятью, было для нас важно. Я уверена, что в сильной степени благодаря ему наша работа – в общем, полевая – приобретала общественное значение и серьезный глубокий смысл. И еще одна вещь: в середине 1990-х мой отец, критик Лазарь Лазарев, занимавшийся темой войны и внимательно читавший все, что писалось на эту тему, сказал мне: „Обрати внимание на то, что пишет Боря Дубин из левадовцев. Он единственный человек из вашего поколения, который понимает войну“. Благодаря широкому взгляду на жизнь, на культуру он чувствовал прошлое, какие-то вещи, которые нельзя измерить ни полевыми работами, ни социологическими исследованиями, это можно только каким-то образом ощущать, и в этом тоже наша огромная потеря».
Вечер сопровождала музыка: показали видеозапись исполнения Алексеем Черновым «Багатели» для фортепиано Валентина Сильвестрова. Антон Дубин так высказался об этом композиторе: «Валентин Васильевич Сильвестров – человек, глубоко переживающий то, что сейчас в Украине происходит, абсолютно бескомпромиссный в своих взглядах, при этом очень трезвый, в текстах кажется, что очень спокойный, на самом деле это не так, видимо, мудрый и взвешенный, и это папе очень нравилось в нем».
Далее Антон озвучил текст Ольги Седаковой, посвященный памяти Бориса Дубина: «Все, кому пришлось общаться с Борисом, знают эту его ответственность – твердый и спокойный нонконформизм, взвешенность каждого выбора и высказывания, и при этом готовность серьезно отнестись к новому, произвести труд понимания – без заведомого восторга, без заведомого осуждения, представляя себе не только отечественное, но и европейское измерение исторического момента. Он принадлежит к младшему поколению тех, кого бы я назвала „святыми просветителями“. Старшее поколение этого движения куда многолюднее, в нем имена Лотмана, Аверинцева, Мамардашвили, Гаспарова и многих еще. Просвещение, которому служили эти люди,
Переводчик Марк Гринберг привел фрагменты дневников Жакоте в переводе Дубина. Вот один из них:
«На липе – золотая отметина.
Так в „Одиссее“ ведут на заклание корову с позолоченными рогами.
Все открывается в миг своего ухода, исчезновения. Дерево, сгорающее в огне. Во мне, моими губами, говорила одна лишь смерть. Поэзия и есть голос смерти. Славьтесь, торжествуйте, останки. Сияй, звени, поражение.
Если бы не предназначенный мне конец, я бы так и остался незрячим.
Кружащие или камнем падающие птицы, вас видит только обреченный, исчезающий, медленно переходящий в прах.
Глаз и голос всего, что стерто».
Потом был показан видеомонолог Агрона Туфы, директора Института изучения преступлений коммунизма и их последствий (Тирана, Албания), профессора Университета Тираны, писателя и переводчика русской литературы (запись сделана в сентябре 2014-го в «Мемориале»). Борис Дубин был руководителем его дипломной работы, посвященной мистике оригинала. Агрон Туфа: «В конце каждого занятия по социологии культуры в Институте европейских культур вокруг Бориса Владимировича собирался густой кружок, и так повелось после первой же лекции. Я был поражен, что ответы на вопросы длились дольше самого занятия. Он был из тех редчайших людей, у которых дар внимательно слушать».
Переводчик, редактор Татьяна Баскакова говорила о влиянии, которое оказал на нее Борис Дубин: «Первое слово, которое у меня связалось с образом Бориса Владимировича, – „честь“. Он казался плохо соответствующим всей обстановке позднебрежневской России, позднебрежневского быта. Недавно мой издатель сказал такую вещь: „Вы понимаете, Таня, в 90-е все мы шли на всякие компромиссы“. Мне помогло знание, что есть люди, которые на эти компромиссы не идут. И когда я стала заниматься переводом, у меня все время была мысль, что если Борис Владимирович увидит мои переводы, я не хочу, чтобы мне было стыдно за качество текста или за авторов, которых я выбираю». Для литературной части своего выступления Татьяна Баскакова остановилась на рассказах Хорхе Луиса Борхеса «Абрамовиц» и «Порука» в переводе Дубина.
Переводчик Евгений Солонович рассказал о сотрудничестве Дубина с журналом «Иностранная литература»: «Когда сегодня Наташа Ванханен и Юлий Гуголев читали Борины стихи, я узнавал строчки, это значит, что его стихи прочитывались мной не однажды, и
Поэт, эссеист Татьяна Щербина заметила: «Думаю, Борис как ученый и поэт неслучайно взялся за Борхеса. Это один тип – поэт, ученый, писатель, человек эмоционально отстраненный». Она прочитала стихотворение Борхеса «Мгновение» в переводе Дубина, два стихотворения самого Дубина, «Хорошо бы припутать погоду…» и «Дача. Сон о грозе» и свое – «Сентябрьское».
Поэт Лев Оборин наконец последовал совету наставника: «Для номера „Иностранной литературы“ о Первой мировой войне Борис Владимирович предложил мне перевести стихотворение Руперта Брука „Солдат“, переводившееся много раз и вполне классическое. Я с благодарностью принял это предложение, а перевод не сделал. Потом Борис Владимирович умер, и я понял, что стихотворение обязательно нужно перевести». Свой вариант «Солдата», законченный накануне рано утром, Оборин тут же предъявил публике.
Переводчик Евгения Ярмыш вспоминала о знакомстве с Дубиным, которое состоялось в ноябре 2012 года, когда журнал «Иностранная литература» решил выпустить спецномер, посвященный нидерландской литературе: «Я получила большое письмо от Бориса Владимировича. В нем содержалось невероятное количество имен, авторов, которых он читал по-английски, по-испански и обнаружил потрясающее владение материалом. „Не кусочничайте, не ходите по верхам, пытайтесь докопаться до сути, старайтесь показать автора, которого берете“. Борис Владимирович был очень хорошим, и это ощущается в его статьях, переводах, выступлениях… Когда он входил в помещение, где кричали, спорили, разговаривали, все взоры обращались к нему». Евгения прочитала два стихотворения Дубина, «Мне бы теперь под ракитой прилечь…» и «Отпуск в одиночку», а также текст современного голландского поэта Миха Хамела «Отец». «У Бориса Владимировича был особый интерес именно к поэтической подборке голландского номера, а это стихотворение он выделял особо, почему-то оно ему очень нравилось».
Литературовед Илья Кукулин в своем слове пошел от параллели: «Вечер памяти Бориса Дубина проходит в „Мемориале“, в котором сейчас развернута выставка памяти отца Павла Адельгейма. Есть повод сравнить этих двух людей, воспользовавшись этим случайным соседством: при всех различиях, они обладали крайне редким сочетанием личных качеств. С одной стороны, оба были последовательными нонконформистами, а с другой, чрезвычайно активно участвовали в окружавшей их общественной жизни и стремились ее преобразовать. По-видимому, Борис Владимирович был фигурой европейского масштаба. Он описывал модернистского субъекта, личность эпохи модернизма, прежде всего как неодномерную, сложную – если отталкиваться от выражения Герберта Маркузе „одномерный человек“. Он показывал, что сформированный модернистским обществом, модернистским сознанием субъект не совпадает с самим собой и имеет на это право. У него или у нее могут быть разные взгляды на один и тот же предмет, которые могут быть скоординированы, сопоставлены в едином поле с помощью личного усилия. Это усилие имеет критический смысл (в кантовском смысле) – и в отношении реальности, и в отношении самого субъекта. Идея установления и понимания этой сложности шла у Бориса Владимировича рука об руку с его переводческой деятельностью и с императивом социального действия. Он считал, что этический долг современных людей – соединяться в ассоциации, формальные и неформальные, поддерживать друг друга, находить возможность сопоставления различного в едином контексте. Один из важнейших для меня аспектов его переводческой работы состоит в том, что он выстраивал важные для него тексты в смысловые единства и комментировал их, объяснял. Я хотел бы прочитать подборку, опубликованную в 1995 году в газете „Сегодня“. Это два стихотворения с одним и тем же названием – „Благодарение“, оба переведены с французского. Первое написал Артюр Рембо, второе – почти через сто лет после него – Ив Бонфуа. Подборке предпослано предисловие, которое занимает столько же места, сколько сами стихи. Дубин очень подробно разбирает, как они структурированы, объясняет, почему в основе каждого из них лежит радикальный поэтический жест, преодолевающий границы известного и возможного в культуре, и в чем Бонфуа наследует Рембо, а в чем преодолевает его и делает новый шаг в поэзии».
Переводчик Ксения Старосельская так пояснила свой выбор стихов к этому вечеру: «Я даю слово двум польским поэтам, которых Боря очень ценил, и они бы согласились, чтобы я прочла их стихи, но никого из них не могу спросить – их тоже нету. Они, правда, дожили до глубокой старости, оставаясь в ясном уме, и писали до конца». Собравшиеся услышали стихотворение «У каждого
Поэт Евгения Лавут прочитала стихотворения Дубина «Дом художника», «Эвридика» и его перевод из Антонио Мачадо «Площадь перед закатом».
Завершение вечера было инструментальным: квартет «Студия новой музыки» (Станислав Малышев, Инна Зильберман, Анна Бурчик, Ольга Калинова) исполнил часть произведения Антона Веберна Langsamersatz. Представил коллектив сам Борис Владимирович, говоривший на видеозаписи: «В Москве очень мало музыки, музыки современной, новой еще меньше. Чудовищно мало, я бы сказал. То, что есть ансамбль „Студия новой музыки“, и не просто есть, а прожил двадцать лет, и каких лет, через какие времена прошел, выстоял, существует и, я надеюсь, еще будет существовать, это большое счастье для москвичей. Завидуйте нам все те, кто живет не в Москве».
Елена Калашникова
«Незабытые имена». Поэтический вечер памяти Бориса Дубина
Вечер памяти Бориса Дубина, прошедший 29 сентября в «Даче на Покровке», отличался от двух предыдущих, проведенных в ГЦСИ и «Мемориале». Прежде всего – тем, что большую часть присутствующих на нем составляли литераторы, критики, переводчики: как те, с кем Борис Владимирович был связан профессиональными и товарищескими отношениями, так и те, на кого повлияли его критическая или переводческая работа. На протяжении тридцати лет Борис Дубин интересовался литературой как социолог, как литературный критик и как читатель. На вечере прозвучали и его собственные стихи, писавшиеся до 1970-х годов. Их прочитал Антон Дубин.
Мероприятие открыла Мария Степанова, заострив внимание на культуртрегерской деятельности Дубина и сравнив его уход (трагически совпавший со стремительным уклоном общества вправо, вернее, в никуда) с образованием взрывной воронки, которую невозможно обойти. (О том же самом – в применении к украинской ситуации – говорила позже и Мария Галина). Свою речь Степанова завершила прочтением стихотворения «Погоди, не гляди, подойди…», которое Дубин особенно выделял (скрупулезно проанализировав его в рецензии на книгу «Киреевский»). Лев Рубинштейн признался, что знакомился с Дубиным дважды: первый раз в шестидесятые, когда их интерес друг к другу был минимальными, а во второй уже в более позднее время, в девяностые. Об этом же времени вспомнил поэт и переводчик Алёша Прокопьев, рассказав о впечатлении, которое профессионализм Бориса Владимировича произвел на него и на участников одного из его семинаров. О переводах говорил и Данила Давыдов, отметив их важность в междисциплинарном проекте Дубина. Денис Ларионов вспомнил о том, что Борис Дубин открыл отечественному читателю ряд важных для национальных литератур имен, без которых трудно представить и местный контекст: например, Сьюзан Зонтаг. Кирилл Корчагин представил Дубина прежде всего как аналитика литературы, литературного критика, по внимательности которому почти нет равных. В своем выступлении Александр Скидан обратился к эссе Хосе Анхеля Валенте «Вальехо, или Близость», которое прочел полностью. Сезар Вальехо всегда интересовал Дубина, но в последние годы он готовил новые переводы великого перуанского поэта.
Денис Ларионов
Если можно говорить о том, что жизнь писателя – путешествие с комментариями, то творческий и жизненный путь Бориса Владимировича Дубина представим в виде паломничества по направлению к культуре. Будучи, по словам Марии Степановой, «образцовым интеллектуалом», он воспринимал культуру как территорию ответственности. Именно ответственность и отзывчивость, а это, видимо, и есть главные качества человека мысли, – слова, которые чаще всего произносили на вечере памяти.
Ирина Кравцова, главный редактор издательства Ивана Лимбаха, отметила, что энергия самосозидания Бориса Владимировича была связана с неутомимостью поиска новых направлений расширения пространства культуры. В прошлом году в издательстве вышла книга, носящая символическое название – «Порука». В нее вошли избранные переводы и авторские стихи, которые писались до конца 70-х годов. Марина Бородицкая предположила, что собственные стихи Бориса Владимировича закончились, потому что не закончились переводы, оценив этот выбор как альтруистический жест, который открыл перед Дубиным новые горизонты, давая возможность чувствовать себя уютно во многих культурных эпохах. Не случайно Аркадий Штыпель охарактеризовал Бориса Владимировича как ксенофила и языколюбца. Избрав скромную нишу переводчика, он оказывал опосредованное влияние не только на читательский вкус, но и на мирочувствование нескольких поколений гуманитариев.
Особую область интересов Бориса Владимировича составляла современная поэзия. Кирилл Корчагин охарактеризовал его статьи как «одно из высших достижений современной поэтической критики». Избранная им стратегия письма была направлена на последовательное понимание внутреннего механизма текста и на выявление сущностных оснований культурного процесса, что стало возможным благодаря сочетанию в одной личности стремления к научному поиску и тяги к лирическому высказыванию. Эту мысль продолжил Данила Давыдов, по мнению которого, многочисленные интересы позволили выработать Борису Владимировичу «высшее гуманитарное мышление в его интегральном смысле». Вместе с тем, по словам Елены Генерозовой, глубокое прочтение стихотворения у Бориса Владимировича соседствовало с доброжелательной оценкой.
В этот вечер звучало много поэтических строк. Звучали не только посвящения памяти Бориса Владимировича, его переводы, но и стихи любимых поэтов Дубина.
Петр Черников
23.12.2014, 6109 просмотров.
