50 оттенков Ташевского
Это вполне могло бы стать жанром, если бы не было такой редкостью: Ташевский. Литературные старожилы Москвы не могли припомнить, когда он в последний раз выходил на публику с полновесным авторским вечером.
Притом, что пишет он много. Но, как и все мы, соблазненные фейсбуком, выкидывает новые вещи в сетевую эфемерность и редко задумывается о вечности.
А стоило бы!
Разве это грех –
Любить – когда люблю один за всех,
И выть, когда я вою тише всех,
А говорить и незачем и некому…
(Собачье лето. Длинная недопоэма про собак)
Отчасти автор прав насчет «некому». Публики на вечере третьего июня было меньше, чем того заслуживали прочитанные стихи. Дело не только в рекламе. Сергей Ташевский никогда не был, не состоял, не участвовал в литературных группировках, творческих союзах, околоредакционных тусовках, нацеленных на продвижение себя, на поэтический post production. Со-бытие стихотворения захватывает Ташевского целиком, восхищая в такие сферы, откуда переписка с издателями кажется страшной пошлостью и ненужной лабудой. Как говорил один ирландский поэт: «Когда пишешь – имеешь весь мир, когда издаешься – тебя имеют какие-то сомнительные типы».
Ташевский из внесистемной богемы, он агент мировой энтропии, который не хочет ставить на свои книжки ISBN.
А книжек на вечере было две. Новых, я имею в виду, свежеотпечатанных: «Недостихи» и «16 штук». Обе концептуальные.
«Недостихи» это все, что не укладывалось в прежние сборники Ташевского, начиная с 1982 года. ( «Прямой перевод времени на бумагу», – иронически комментирует автор.) В этой книге – воспоминание о времени, когда его было достаточно, и ностальгия по вермутом подогретой надежде на то, что деконструкция поможет выжить в царстве умирающих генсеков.
Все допили, хохоча,
мы, как дети,
за здоровье Ильича
на том свете.
За спиной читающего Ташевского стояло большое зеркало. Интересная идея для поэтического выступления. Слушатели рифмовались со своими отражениями, а слово SURE, отпечатанное сзади на футболке Сергея, превращалось в мерцающее смыслом ЗЯИГ. Было в этом
Раз в 50 лет выясняется, что мир заселен дураками и нытиками.
Это политика.
Спустя полвека становится ясно, что в мире были герои, драмы и глории.
Это история.
Через столетия обнаруживается, что там были мудрецы, гении, гуру.
Это культура.
(Недостихи. Разная всячина)
«16 штук» – это книга последнего года (написал бы «последних времен», но уж больно много мы их перевидали, чтобы рассчитывать так легко отделаться), года, в котором тролли засрали наш уютный интернет,/в интернете троллили особенно жестко, а думающие люди попытались перестать думать и засобирались на войну.
Наш век уходит, и очаг наш стынет.
Хоть стань святым, хоть оскверняй святыни –
В эпоху потребления глаголов
Ты просто врешь о
Не потому, что слово – это ложь.
Не потому, что слабо ты поешь.
Но воздух не засеян тишиной –
И пыльно в речи, как перед войной.
Я спел бы тем, кто вырвется из круга,
Вернувшим слову семена огня.
Но мы врагами будем друг для друга,
И тишина – из горла у меня.
Ташевский читал хорошо, но мало. Одно отделение, которое продолжалось всего пятьдесят минут – по минуте на каждый год, проведенный автором в Кали-юге. Собственно говоря, если бы не юбилей, случившийся у Ташевского первого июня, то неизвестно, как долго бы еще откладывался его вечер. Может быть, теперь он снова войдет во вкус и будет чаще выступать в Москве.
Андрей Филимонов
Музей Серебряного века,
юбилеи
18.06.2015, 4749 просмотров.
