«Я была вам хорошим товарищем…»
Простые вещи пони мать сложнее всего. Уход в небытие близкого – пусть даже только по духу – человека – всегда этап, всегда какое-то иное знание о себе. Знание, неизменно сопряженное со взрослением. Уходят друзья, братья, сестры – и понимаешь: их время остановилось, твое – пока продолжается, и идешь к новому возрасту с этим знанием. Уходят любимые актеры, писатели, музыканты и тоже уносят с собой твое время, оставляя один на один с чувством конечности бытия. Но острее всего в контексте переживания личного времени ощущается уход родителей и учителей. Учителей – в самом широком смысле.
Мы все стали старше на десять лет – с тех пор, как в 2005 ушла Татьяна Александровна Бек, но каждый – и особенно мы, ее ученики, повзрослели на то время, которое нельзя осмыслить часами, месяцами и годами.
Вспомнить поэта, друга, мастера в музей Серебряного века пришли люди трех, а то и четырех поколений. Это был вечер историй – забавных и не очень, но уже навсегда ценных. Татьяну Александровну вспомнили маленькой девочкой «баскетбольного роста», по выражению брата, начинающим поэтом, публикующим первую подборку в журнале «Юность», студенткой МГУ – пришли даже те, кто посещал с ней в семидесятые ЛИТО. Воспоминаниями поделились и коллеги Татьяны Александровны по журналу «Вопросы литературы», где она работала с 1993 года, и родственники, которые помогли ей пережить не один кризис. По одним этим наброскам памяти понятно, что на вечер пришли свои, родные, те, с кем Татьяна Александровна, Таня Бек могла бы и сейчас посидеть за столом и угостить своими знаменитыми сухарями.
Выпускники разных лет Литературного института озвучили стихи мастера и, что примечательно, многие из них читали наизусть. И это более чем важно и ценно: по наблюдению Г. И. Седых, преподающей в Литинституте, есть только два семинара, студенты которых собираются, вспоминая своих ушедших мастеров – это семинар В. И. Цыбина и Т. А. Бек.
Звучащие стихи, фотографии и видео создали совершенный эффект присутствия, как будто два часа она была с нами.
Но, несмотря на радость памяти, и даже в каком-то смысле вопреки ей, теплое, домашнее пространство зала «взорвали» ее строки, прочитанные Юрой Цветковым, последовавшие, уверена, за каждым – на улицу, по домам и дальше, дальше:
Гостиничный ужас описан…
Я чувствую этот ночлег, –
Как будто на нитку нанизан
Мой ставший отчётливым век,–
Где кубики школьного мела
Крошились, где пел соловей,
Где я ни на миг не сумела
Расстаться с гордыней своей,
А вечно искала подвоха,
И на люди шла как на казнь,
И страстью горевшая – плохо
Хранила простую приязнь, –
Любимый! А впрочем, о ком я?
Ушёл и растаял вдали.
Лишь падают слёзы, как комья
Сырой похоронной земли.
Но главное: в пыточном свете,
Когда проступают черты,
Мои нерождённые дети
Зовут меня из темноты:
«Сюда!» – Погодите до срока.
А нынче, в казённом жилье,
Я проклята. Я одинока.
Я лампу гашу на столе.
Анастасия Строкина
Незабытые имена,
Музей Серебряного века
05.08.2015, 4888 просмотров.
