Поэзия в аспектах и без
Легко и приятно писать о презентации двух первых номеров журнала «Интерпоэзия» за 2015 год, прошедшей в цикле «Пункт назначения» в клубе «Дача на Покровке. Гостей вечера, главным действующим лицом которого, безусловно, был основатель и главный редактор журнала, поэт и эссеист Андрей Грицман, едва вместил большой зал клуба. В общем-то, это понятно: за более чем десять лет своего существования журнал опубликовал огромное количество авторов, оправдывая при этом свое название, говорящее об изначальной ориентации на международность. Сообразно этому главный редактор живет в Нью-Йорке, ответственный секретарь Вадим Муратханов – в Москве, а члены редакции – в разных странах Европы. Иными словами, речь идет об издании, представляющем единое пространство русской литературы, цельность которого поддерживается все увеличивающимися возможностями интернета и скоростных перемещений по земному шару.
Глава издания Андрей Грицман, бывший москвич – один из самых активных деятелей этого пространства, выступающий в роли не только поэта и культуртрегера, но и – что крайне важно – теоретика. Надо сказать, что на сегодняшний день он, пожалуй, чуть ли не единственный в русской литературе, кто пытается серьезно осмыслить происходящее с поэтом, оказавшимся внутри культуры, базирующейся на не родном ему языке. Еще в 2005 году вышел сборник его статей на эту тему – «Поэт в межкультурном пространстве: Эссе о поэзии» (М.: Изд-во Руслана Элинина), а в прошлом году – еще один – «Поэт и город» (М.: Время).
Презентация журнала была организована Грицманом таким образом, что напоминала что-то типа мини-фестиваля. В программе были лекция с названием, не посрамившим бы теоретическую конференцию самого высокого уровня – «Транслингвальная поэзия и авторский перевод стихов»; посвященное 10-летию журнала слайд-шоу – с подробными комментариями о людях и событиях; выступления прошлых, нынешних и будущих авторов – с историями их авторства в журнале; песни под гитару в исполнении Вадима Месяца; а также вкусный и обильный во всех отношениях фуршет.
Не знаю, как остальные, лично я слушала лекцию, боясь пропустить слово. Она содержала дальнейшее развитие изложенного в книгах Грицмана положения об отличии нынешней эмиграции от прошлой, приведшем к возникновению качественной русской поэзии на материале нерусской жизни и также качественной нерусской поэзии с «русским акцентом». Первое из этих следствий перекликается с мнением Валерия Шубинского, недавно высказанным им в «Письме Владимиру Бондаренко по поводу его биографии Бродского» («День литературы», 20.10.15 http://denlit.ru/index.php?view=articles&articles_id=1114): «Как известно, на английском, немецком, французском языке – много литератур. Но всякие попытки создать в рамках русскоязычного пространства вторую литературу (русско-израильскую, русско-украинскую, русско-среднеазиатскую) не получались. Если созданное значительно, оно трансформирует под себя границы «русского» – только и всего». А второе – с мнением исследователей Бродского, озвученным британской слависткой Валентиной Полухиной: он вел себя так, «словно у него была миссия – донести русский язык до английской аудитории, до самого английского языка» » («Стороны света» http://www.stosvet.net/9/polukhina). Грицман – на примере собственного творчества – говорил, выражаясь культурно, о жизни «в двух ипостасях», а попросту – о состоянии «раздвоения личности», при котором для полноты высказывания требуется формулировать его в двух «вариантах»: на английском и русском языках, при этом первый вариант может быть на любом из этих двух. Сказанное было проиллюстрировано авторским текстами, тремя парами «вариантов»: о «близком небе Вермонта», «Лонг Бич Айленде» и госпитале ветеранов второй мировой войны. Вот одна из этих пар:
Безумные чайки рвут Wall Street Journal на пирсе.
Забитые ставни лавчонки, жарища на пляже,
горячий песок и ползущие дюны без леса.
Но рыбные лавки открыты: омар, лососина,
хрустящий картофель с треской – британское счастье.
Причалы пропахли мазутным горючим и тиной.
И весь городок – лишь мишень рокового ненастья.
Здесь россыпь девчонок в веснушках, словно песчинки,
вспорхнет и исчезнет в седеющем облаке соли.
И жизнь незаметно, как деньги, проносится мимо,
как стая газет по парковки замерзшему полю.
С Атлантики ветер – и остров как Атлантида
уходит под воду, чтоб снова подняться барьером,
и вновь защитить колонистов от гиблого ига.
Потом все стихает и долго рокочет на север.
Но остров горит, словно взорванный, на закате,
и бриз на ничейной соленой земле горько-свежий.
Сюда не дошли соплеменники веры на легком фрегате.
В болоте и плавнях пропала с командой надежда.
Но вновь католическим блеском зажглись и остались
заморские лица ирландско-левантского склада.
Потом расселились и слились, и тянутся мили
слепых городков, тоскливых мотелей и складов.
Но лишь прикоснется дыханье вечернего света
остывшего свода в огромном темнеющем храме –
лицо через стол от меня освещает утрата.
Несбывшейся дочери лик в исчезающей раме.
LONG BEACH ISLAND
U-peel shrimp, all you can eat.
Seagulls on the sidewalk
tear apart yesterday’s Investor’s Business Daily
by the closed dead-bolted
ice-cream joint.
We sit by the window
in a small seafood shack:
local fish, hearty chowder,
lobster tail on sale, salty golden
fish-n-chips piled up, freckled
sixteen year olds in short
quasi-catholic uniforms,
Irish-Italian stock, up
for eight hours straight.
Daughters of maritime provinces,
eating sea salt for breakfast,
born and raised on quicksand,
on moving islands. Islands,
catching fire at sunset.
Non-existent land, where ships
could not find the straight
to lend the helping hand
to the brothers and sisters.
Burnt offerings of the
pilgrims’ settlements,
drowning in the wetlands.
Cod, haddock, grouper,
scales by the cold fire-ring,
The last rites of a prayer
in the candlelight
as the last ray
touches landscape
in a cathedral of the sky,
as now the sunset touches the face
of my unknown child
across the table.
Из последовавших за лекцией рассказов лично мне запомнилось, как во время чтений в Бруклинской библиотеке в день 7 ноября Ольга Исаева с винтовкой в руках стояла у входа в зал, а во время выступления в Техасе Грицмана и Друка – в сапогах и косоворотках – играл американский ансамбль «Калинка» и американки торговали квасом. Из выступающих авторов журнала отмечу Сергея Бирюкова, который, также будучи поэтом и теоретиком, не удержался от мини-лекции на тему «нет разных языков, есть разные фонетики», а затем читал свои стихи в свойственной ему виртуозной манере. Очень экспрессивными и артистичными были Владимир Жбанков и Алексей Кащеев из группы «Вменяемые», с которыми Грицман познакомился на фестивале «Киевские Лавры» – они были представлены как будущие авторы журнала. Грицмана также сильно радовал тот факт, что Кащеев, как и он сам, по профессии врач.
Вадим Месяц в тот вечер тоже был в ударе. Он спел три свои песни – «Романс ностальгический», «Конь деревянный» и «Про войну», причем исполнение последней было премьерным.
Людмила Вязмитинова
Дача на Покровке,
Пункт назначения
11.01.2016, 5366 просмотров.
