Литературно-медицинские дела
6 октября в Российском национальном исследовательском медицинском университете им. Н. И. Пирогова («второй мед») состоялся вечер поэтов-медиков из цикла «Коллеги», где свои стихи читали Андрей Грицман, Татьяна Грауз, Юлий Гуголев, Алексей Кащеев и Ирина Котова. В принципе, вечер прошел интересно. Было довольно любопытно узнать новые факты из биографии авторов, большинство которых хорошо знакомы, например, что Гуголев не врач, а фельдшер, как он особо отметил. А также послушать рассказы об их отношениях с медициной – в диапазоне от Грауз, почти не работавшей по профессии до Котовой, чья «история жизни – это история ухода из медицины». Впрочем, это нисколько не помешало ей защитить докторскую диссертацию по хирургии и быть ведущим сотрудником в научном институте, одновременно учась в Литературном институте. Однако практически все ее стихи – о медицине, в противоположность Грицману, который, будучи успешно практикующим врачом, как принципиальный подчеркнул тот факт, что «не пишет о медицине». Тем не менее, он прочел трогательный текст о сидящем в приемном покое больницы муже, который «хочет быть» со своей женой. Но больше всего запали в память стихи Котовой «Больная родина» – о старухе по фамилии «Родина» (надо сказать, хотя лично у меня был одноклассник по фамилии Родин, подобные ассоциации как-то не приходили мне в голову).
Были и издержки. Что в институте пропускная система, и на лицах охранников было написано легкое недоумение по поводу публики, идущей на литературный вечер – это дело привычное. А вот добираться в мало знакомое место на окраине Москвы, ходить вокруг него в темноте в поисках входа, а потом – по его запутанным, пустым после окончания рабочего дня коридорам в поисках аудитории, где проходили чтения, было нервно и хлопотно. Полагаю, что некоторое число людей с этим не справилось.
А в принципе цикл «Коллеги», пересекающийся с вечерами серии «SLASH» Ирины Машинской, дело важное и нужное.
Людмила Вязмитинова
Поэты в «Пироговке»
Холодным вечером 6 октября в Российском национальном исследовательском медицинском университете имени Н. И. Пирогова, что на Островитянова (в народе – «Втором меде» или «Пироговке») состоялся очередной вечер из цикла «Коллеги», который, в том числе, посвящен поиску общего в поэтике авторов с одинаковым образованием или профессией. На этот раз – как понятно из места проведения – собирались поэты-медики.
Вначале Юрий Цветков призвал выступающих предварять чтение стихов ответом на общий вопрос цикла (повлияло ли полученное образование на ваше письмо), а также рассказывать смешные случаи из времен студенчества, из практики – у кого была – и т.д. К сожалению, не все подходящие под профессиональный критерий авторы смогли прийти (кто заболел, а кто лечил): не было Андрея Сень-Сенькова и Андрея Пермякова. Не было и Елены Фанайловой.
Чтения открыл Алексей Кащеев, учившийся именно в Пироговке. И первая лекция Кащеева-студента была именно в той аудитории, где проходили чтения. Поэт рассказал, как сложилась его медицинская судьба (защитил диссертацию, до сих пор в медицине, и не просто: успешно работает нейрохирургом в Научном центре неврологии РАМН). Медицина дала внимание к деталям, даже в тех текстах, где нет медицинской тематики, считает Кащеев. Впрочем, и последней в его стихах немало:
но вместе со мною по жизни шагая
снятся и нынче в кошмарах моих
вошь лобковая вошь платяная
ангелы смерти несущие тиф
Следующей была Татьяна Грауз. Совсем другая история. Чуть больше года по профессии. Второе образование – театроведческий ГИТИСа. В 2015 году в доме-музее Павла Кузнецова в Саратове открылась первая персональная выставка коллажей «Слитно-раздельно» (отметим, что за время, прошедшее с описываемого вечера до написания этой заметки у Татьяны прошла еще одна выставка – в Зверевском центре современного искусства). Считает, что раньше медицина в ее стихах была видна, а сейчас если и влияет, то как-то иначе. И правда, в поэзии Грауз, в чем-то отсылающей к текстам Геннадия Айги, примет медицинского мира не встречается:
ничьё
одушевлённое осенним светом
на нас ступающее
здесь
асфальт так чист
в подземке гул
а голоса так утренне-прохладны
и девочка пятьлетпятьлет
так утешительно так долго
так смотрит
как мы живём
живём-бытуем
как ландыши
уже несуществующие
здесь
Интересная динамика отношений с медициной у Ирины Котовой, происходящей из врачебной династии. Ныне она – член диссертационного совета РНИМУ имени Н.И. Пирогова, где и проходили чтения, однако постоянно думает, как бы сменить направление: «История моей жизни – история ухода из медицины». После медицинского поступила в Литературный институт. Параллельно защитила кандидатскую, а затем докторскую по хирургии. Котова рассказала о связи медицины и письма, пожалуй, подробнее всех: «Медицина съедает так, что писать стихи практически невозможно. Наверное, надо рационально распределять свои силы и не мешать себе писать». Медицина дает несравнимый опыт, опыт страдания. Стихи не всегда веселые у врачей – считает поэт. Для этого вечера Котова специально выбрала тексты, так или иначе связанные с медициной. Их немало.
Я сегодня смерти набила морду –
на дежурстве, ровно в двенадцать ночи.
Смерть вначале ходила цацей – гордо
и не думала прятать взгляд сорочий.
Андрей Грицман – доктор наук, в свое время вслед за двумя поколениями своей семьи окончил «первый мед» (Первый медицинский институт им. И.М. Сеченова). Живет в США. Там же закончил программу литературного факультета университета Вермонта, создает тексты по-русски и по-английски. Не пишет о медицине, неинтересно, и считает эти области для себя никак не связанными, хотя при этом признается, что любит использовать в стихах медицинскую терминологию, чтобы расширять границы, диапазон поэтического языка, не давая замыкаться в отведенном ему консервативной культурой прокрустовом ложе.
Уже многие годы стихи пишутся исключительно на работе, особенно хорошо – на конференциях, добавил Грицман.
АНАТОМИЯ ЛЮБВИ
Вен венок, «Медуза горгона»,
arbor vitae, борозд корона,
древовидная вязь мозжечка.
По височной кости читая,
за преградой, за чудным барьером,
в веществе горделиво-сером
две мечты лежат, как чета.
Сухожилий бережны пяльца,
и нанизаны нежно пальцы,
и затопленный сердца склеп,
шеи ствол с кольцеваньем лет.
Завершил программу Юлий Гуголев – по образованию фельдшер, в свое время три с половиной года проработавший на 15-ой подстанции скорой помощи. Пережитый опыт не может не оказывать влияния на стихи: «В стационаре и скорой помощи ты видишь, как близко соседствуют, переплетаются жизнь, смерть, пафос, ирония, то, как люди одновременно и переживают, и скрывают свои переживания, и работают на износ, и условия, в которых они работают… Когда они должны одной частью мозга помнить, как считают все больные, о клятве Гиппократа, а другой – про, например, не купленные продукты и другие заботы... Но стихи мы все пишем не об этом, а про любовь, голод и смерть».
Доктор Гаврилов предупреждал
и беспокоился очень.
Он говорил мне, чтоб я подождал,
чтоб не давил я на поршень.
Я и не думал на поршень давить,
в смысле, давить что есть силы.
Просто надеялся остановить
верткие синие жилы.
Я не хотел ее жизнь обрывать
глупо, внезапно, мгновенно,
но и присесть рядом с ней на кровать
я не желал совершенно.
Подводя итоги, можно сказать: все поэты пришли в медицину из разных соображений. По-разному сложились их врачебные судьбы. Как и любой другой, опыт работы врачом, безусловно, нашел свое отражение в текстах прозвучавших авторов (исключая, пожалуй, нынешние тексты Татьяны Грауз) – в основном на уровне тематики стихотворений, деталей, а также инкрустаций из медицинской терминологии в языке, однако похожими между собой этих авторов общий опыт не делает.
Елизавета Неклесса
18.04.2016, 4788 просмотров.
