Данила Давыдов
Имя Новеллы Матвеевой стоит особняком и среди неоднородного движения авторской песни, да и собственно в поэтическом мире. Матвееву нельзя было включить, даже искусственно, ни в какие ряды; это присуще любому большому поэту, но тут мы сталкивались с абсолютной самостью – притом совершенно неподчёркнутой, ненарочитой.
Легендарная литературная семья, к которой принадлежала Матвеева, создала присущий ей подспудный уровень тонкости и глубины, сокрытый под – не образом, нет – естественным состоянием умной наивности, неагрессивной даже юродивости, которое кем-то могло быть принято за единственный слой матвеевского художественного мира, и вообще сложной целостности ее жизненного пути. И этот мир стал своим для многих поколений, которые без «Цыганки-молдаванки», «Миссури», «Баллады о гвозде» и много другого утратили бы что-то важное в своем опыте.
Вероника Долина
Пришло и это. Не стало Новеллы Матвеевой. Вмиг. Вроде бы ожиданно – возраст хотя бы – но ошеломляюще. Например, всю мою календарную жизнь ее песни освещали, вот словно я появилась, а она только начала сочинять. И я всегда знала, что Новелла Матвеева, Новелла Николаевна есть.
Я лет в двенадцать услышала эти необыкновенные строчки и голос. «Дома без крыш», «Караван», «Развеселые цыгане», ну и все что положено, что с тех самых пор знаю наизусть. Самые первые гитарные переборы были – чтоб сыграть « не так я страшно люблю…».
Это был мощный урок профессионализма. В том детском именно возрасте – все отпечаталось во мне накрепко.
Эта тихость.
Мощь беззащитности.
Право на детскость.
Гордая одинокость.
Острова, моря и волшебные животные, которых она увидала из своего окошка, не выходя из дому.
В те прошлые годы.... прикрытие было все ж необходимо. Кто в «Литгазете» работал, фронт пройдя, как Окуджава. Кто на радио, как Визбор. Театр поддерживал, как мог, питомцев – Галича, Высоцкого. В первом поэтическом эшелоне только Новелла Матвеева стояла на одной линейке с кавалерами. Дама- рыцарь, и без забрала.
Я видела ее году в 1980-м на сцене Дома архитекторов. С Иваном Киуру. Это было большое неравенство дарований, но ей было хорошо, и зрителю утешительно. Ни в чем она не уступала внешнему миру – пела, как хотела, одевалась, как мало кто в Москве, будто вышла из дому за батоном, тапочки и домашние юбка с кофтой, да и косынка тут же.
А дар сверкал. Как алмаз. Как металл. Как оружие.
В конце 80-х вышел спектакль «Предсказание Эгля», «Алые паруса» по-матвеевски. Она выходила на сцену, как Грин. Как простой московский Метерлинк.
Всю жизнь прожила без внешних будто бы влияний. Тучи сказочных стихов. Фантазия, ставшая профессией – подлинная роскошь человека художественного. К эдакой праведности, к своему эрмитажу, приюту отшельника многие рады бы стремиться, да грехи не пускают.
Я все еще верю в Москву неравнодушную. В такой город, где будет звучать голос Новеллы Матвеевой, где найдутся те, кто будет тиражировать ее детское тремоло. Девочки, глотая слезы, споют «Любви моей ты боялся зря». Мальчикам тоже перепадет, чего спеть.
Спасибо Новелле Николаевне Матвеевой – целую жизнь она была с нами.
16.09.2016, 6139 просмотров.
