Несмотря на обжигающий холод, вечер поэта и прозаика Станислава Львовского в «Проекте О. Г.И.» 29 ноября 2010 года собрал внушительное количество слушателей – слушательниц в основном. Однако замечены были и А. Скидан, Д. Кузьмин, С. Соколовский и другие известные персонажи литературных кругов. Стульев не хватало. Оно и понятно: Львовский был и, возможно, остается фигурой знаковой. Впрочем, некоторое ощущение ретроспективы появлялось неизбежно: во-первых, Львовский выступал как один из авторов, чьи книги в первой половине 2000-ых составили «Поэтическую серию клуба Проект О. Г.И.»; во-вторых, с тех времен, что Львовский поэтически состоялся, появились и новые люди, новые интонации, новые темы.
Когда сквозь деформированную, девальвированную чужую речь «концептуализма» слышится остро-лирическое, даже сентиментальное признание, а потом подумаешь: да нет, померещилось, — это называется «постконцептуализмом». Тексты Львовского производят впечатление разбивающегося зеркало, осколки которого то ли хранят застывшие частицы прежнего подвижного изображенья, как рассыпанный паззл, то ли отражают уже каждый своё. Отсюда и синтаксис автора, изобилующий, с одной стороны, оборванными цитатами, квазицитатами и просто отрезками «бытовой» речи, с другой стороны – повторами тавтологическими и полутавтологическими: повторами с модификацией, «сдвигом», фонетическим по технике, по сути точно осмысленным в своей метаморфозе. Коллажная техника не новость, скорее интерес сейчас вызывает грамматически неправильное высказывание. Один современный философ (и не он один) походя сказал, что для новых теорий нужно ломать существующий язык, изобретая новый. Для новой поэтики тоже – «вывихивая каждую строку». Пора футуристического «воляпюка» миновала еще до второй мировой, если не до первой империалистической. Похоже, остается pidgin-русский, с примесью иноязычной лексики, «моя твоя мать понимать well», если утрированно.
Львовский читал стихи из прежних книг и новые тексты, поэтические и прозаические, причем даже из незавершенного цикла, соединяющего и прозу и стихи, которые, надо сказать, ощутимо отличаются по своей форме у автора, что лишний раз доказывает опрометчивость посконной правды, дескать, верлибр – что, если это проза, да и дурная? Впрочем, не всё у Львовского и верлибр: последовательный отказ от метризации и рифмы противоречит самой сути и «концептуализма», и «постконцептуализма».
Александр Мурашов
13.12.2010, 5250 просмотров.
