Галина Рымбу
* * *
обабок нежный бросив на пустырь,
корзинку белую на голову напялив,
так ходит он, и тёмный льёт чихирь,
а в мире нет ни боли, ни печали,
ни гласных, ни шипящих.
речь темна.
есть только Х и В. моя страна
обманута такими в дни кочевья.
што пятый угол, — твёрдая молва,
за партбилетом — тонкая игла,
и одинок смотрящий на деревья.
и одинок мятущийся в огне,
вцепившийся в цветную занавеску,
он машет ружьецом в прошедшем дне,
им отмечая доброе соседство.
удача! дождь грибной нам выжжет всё нутро,
но трип ночной всё повторит сначала.
с корзинкой на башке плетусь в кино,
там здешний хронос дремлет у кинжала,
тупое «ля» звенит, и в пламени пустырь,
цветы разлуки в аленьком платочке.
как плачут нетопырь и поводырь
о бабочке, листочке, лепесточке!
один из них, он крестит алфавит,
в ладошке жирной держит землянику, -
«я знаю вас, конечно — говорит, -
нет никого!», и смотрит мне в окно, и весь горит.
и треплет ветер белую тунику.
Александр Курбатов
Когда.. (Стихотворение, постепенно превращающееся в нестихотворение)
Когда
серебристый металлик
станет позорным цветом пенсионерских автомобилей
Когда
слово «лошарик»
не будет вызывать смешки в молодёжной аудитории
(появятся другие смешные слова)
Когда
новые краеведы
будут выискивать на стенах домов
реликтовые кондиционеры конца ХХ века
Когда
сам ХХ век
окончательно срастётся с прилагательным «прошлый»,
а «позапрошлым» станет век XIX, и это не будет вызывать путаницы
Когда
пожилые женщины в бане
будут невольно улыбаться,
обнаруживая друг у друга одинаковые татуировки в области копчика
Тогда..
Что тогда?
Непонятно совсем, что тогда.
Слабый ум прогнозирует только линейно.
Предполагаемое будущее сузилось
до хиреющих остатков настоящего.
В городе Сураж (Брянская область)
в 1928 году в стене ДК фабрики «Пролетарий»
заложена капсула с посланием потомкам.
Вскрыть капсулу велено в 2008 году
«поколению, которое уже живёт при коммунизме».
В городе Мглин (тоже Брянская область)
в 2003 году заложили послание году 2023,
то есть, самим себе будущим.
То есть, самих себя будущих
пока ещё можно
Предполагаемое будущее окончательно сузилось
до хиреющих остатков настоящего.
Интересно, а что они там написали
в послании?
Не напишешь же «Как вы там?»
Не напишешь «У нас тут всё хорошо. „
Если честно писать, то вообще непонятно: что?
Ладно. Мысленно разворачиваем
нашу машину времени назад.
Предположим, у вас появилась возможность сказать,
или, там, написать
не будущему себе, а прошлому.
Вот подсказывают тут:
Всё это уже придумано.
Эксперимент уже был проведён.
А именно: предлагалось (в 2007 году)
написать письмо
самому себе образца 1991 года.
Результаты обескуражили.
В основном, все писали
что „всё будет хорошо“,
„не волнуйся“ и прочее успокоительное.
То есть, сам себе человек
может сообщить только то,
что и так ему запросто скажет
психотерапевт, или священник,
или первый попавшийся
равнодушно-доброжелательный собеседник.
(Ну ещё ерунду всякую
типа „в 98-м покупай баксы“)
И только в нескольких вариантах ответов
(или даже в одном)
было
«Лет через семь, когда тебя домашние хоть сколько-то начнут слушать, скажи деду, чтоб раз в полгода обследовался у хорошего врача. Рентген, УЗИ, кровь..“
Может, успели бы.
Вот это — оно!
Это действительно смысл
посланий из будущего, если бы они были возможны.
В июле 2002 умер Шура Руденко.
Почки, печень, общая изношенность организма.
В 2005 на Новый год — Александр Николаевич Земляков.
Прихватило сердце, ушёл с заседания,
сказал отлежится дома.
Обнаружили 6 января.
В 2007, в январе умер Андрей Борисов.
Крупозное воспаление лёгких,
оно же — пневмония.
От этого не умирают, но запустил.
До последнего думал, что перенесёт на ногах.
Пока не увезли в больницу.
Одинокие люди, живущие для других.
Одинокие люди, не думающие о себе.
Одинокие люди, о которых вовремя не подумали.
Такая вот группа риска.
Посмотрите.
Вокруг вас такие есть.
И не надо для этого ждать напоминаний из будущего.
Эти напоминания имеют поганое свойство опаздывать.
Егор Сальников
* * *
Сумерки. Плачет беззвучно апостол.
Виснет слеза на щеке, как апостроф,
Ее он размазывает кулаками.
Слеза, что вода твоя, точит Камень.
Ночь перекрыла губами все звуки
Радисткою Кэт, затаившейся в люке.
В небе замолкла звенящая россыпь.
Первосвященник вернулся с допроса,
Выпил вина, обнял голову сына.
Зреет в саду Гефсиманском маслина.
Сыро и глухо. Костер не греет.
Пламя играет на веках Андрея.
Он видит во сне, безмятежном и чистом
По воде скользящего, как фигуриста,
Плывущего, точно по иконостасу:
„Следуй за мной, уходи с баркаса!“
И не помня, как это получилось,
Он пошел и оставил свой наутилус.
Пусть он поспит перед дальней дорогой:
Прах отрясет у днепровских порогов,
Снег освятит, Коктебельские горы,
Крейсер, и даже – который „Аврора“,
Гибель „Варяга“, распятие в Патрах…
Трижды петух прокричал, как в театрах,
Виснет сиренево-черный бархат,
Дирижер, расчесанный под Оффенбаха,
Околдовал оркестровую яму.
Смотрит Иаков на Иоанна,
Но, как ни напрягает взгляда,
Видит лишь ночь Гефсиманского сада,
Темень, сгущенную до силуэта.
Плитами сходятся два завета,
Ночь растекается мыслью по древу
Познания, так ненасытившем Еву,
Словно оттягивая новый будень.
Тихо и тише уже не будет.
Кесарь усталый снимает тогу,
Навоевавшийся мир, слава Богу,
Миролюбивым становится ночью.
Варфоломей это знает точно.
„Скоро рассвет,“ — кашлянул деловито,
Проголодавшись, Матфей, тот, что мытарь.
„Я понимаю немного в звездах –
Скоро уже…“ Он втянул в себя воздух
С шумом, и сразу становится глуше.
Снятся верблюду Игольные уши,
Он в них проходит – о, радость! о чудо!
Фома сомневается снам верблюда.
Это уже показалось бы странным –
Тихо, как в яблоке урагана,
В травах не застрекочут цикады,
Спят пастухи, сторожащие стадо,
Мясо в вертепе на вертеле стынет,
Ветер на цыпочках вышел в пустыню.
Спит, проституток любя и жалея –
В финиках и вине – Иудея.
Мордами спят друг на друге овцы,
Изгнанные из храма торговцы,
Стражники спят, оперевшись на копья,
Воры, маньяки, солдаты в окопе,
Мертвое море не шелохнется,
Спят неродившиеся крестоносцы.
Звуки и шумы проходят мимо
Сонных кварталов Иерусалима.
Спят на Голанах и в Секторе Газа,
Петух словно сдох после третьего раза.
Дремлют талибы, бойцы из ОМОНа,
Спит вся охрана дворца Соломона,
Спят террористы, агенты Моссада,
Апостолы из Гефсиманского сада –
Левий, Иаков, Филипп и Симон,
Где-то прогнулась под весом маслина,
Вот бечева натянулась тонко –
И нету двенадцатого негритенка.
Дайте же выспаться перед угрозой!
Ночь усыпила прекрасным наркозом,
Газом „ипритом“ с запахом сена.
Утром начнется другая система
Координат, плоскостей и царствий
– С вас тридцать сребреников за лекарства,
Для анестезии нормальная плата.
Тот был блажен, кто не спал, а плакал
20.12.2010, 5459 просмотров.
