Памяти Ашота Аршакяна

Леонид Костюков

Я знал Ашота Аршакяна лет восемь или девять. Наши с ним контакты были литературные, мы больше говорили о рассказах, чем о людях. Ашот был мне симпатичен — что, впрочем, не удивительно, потому что он вообще был обаятелен, талантлив, умен и даже блестящ. Потом мы стали видеться реже и практически потеряли друг друга из виду.
Примерно месяц назад Ашот подскочил ко мне в метро и спросил, узнаю ли я его. В общем, попал в точку, потому что я узнал его с секундной задержкой: он очень исхудал. За одну проеханную вместе станцию он успел мне рассказать о новой работе на стройке и обновить у себя в мобильнике мой номер. Впечатление от встречи у меня осталось двойственное: сведения о жизни Ашота были невеселые, но сам он буквально светился. В самом конце, когда он уже выходил, я спросил о «материале» — набирает ли он его на стройке для будущей прозы.
— Да! — ответил он. — На роман.
И вот он умер. Рано, бессмысленно, ужасно. Очень жаль. Да, конечно. Если совсем честно, я в свои уже немалые годы плохо понимаю, что такое смерть. В частности, важно ли теперь то, что Ашот Аршакян писал очень хорошие рассказы? С одной стороны — какая разница. Были бы они сырые, недоделанные, слабые — что, меньше было бы его жаль? С другой стороны (скучно объяснять, с какой именно) — важно, и даже очень.
В прозе Ашота была ощутимая странность — но не нарочитая, не по прихоти автора, а очень реалистическая, узнаваемая. Даже когда эта странность сгущалась до фантастических деталей, они отдавали какой-то диковатой обыденностью. Часто случались возвраты и повторы — то на словесном, то на сюжетном уровне. Это придавало рассказам и повестям Ашота Аршакяна особый ритм и особое же очарование.
Наверное, надо сказать несколько слов про Люблино — нелирический район Москвы с лирическим именем, где, куда ни стань, в трех сторонах окраина, да и в четвертой не центр. Смутное обаяние пустырей и промзон — я и раньше, проходя этой территорией, вспоминал Ашота и его прозу, и впредь буду вспоминать.
Светлая ему память.

 

Александр Михайлов

Конечно, его любили — обаятельного, талантливого, простодушного, лукавого, доброго и по-мужски красивого. Взгляды наших студенток не скользили поверх его головы. Как почти всякий одаренный парень из Лита, он учился плохо, бездельничал: к концу последнего курса у него накопилось аж четырнадцать «хвостов». Я ходил по начальству просить, чтоб его не отчисляли. И он как-то ухитрился всё сдать и получить диплом. Я помог ему устроиться на работу в одно симпатичное издательство. Но и там он постепенно начал валять дурака и потерял место. Однажды мы случайно встретились на книжной ярмарке на ВДНХ (или как её там?). Он сообщил, что у него родилась дочь — Анна. Назвали в честь сразу всех русских поэтесс, так он сказал. Потом у него вышла книга. И я очень обрадовался. Обычно у таких не пробивных авторов книжки быстро не выходят, если выходят вообще. Последнее время мы только и делали, что лайкались в ФБ. Из ФБ я и узнал о его смерти. Прощай, Ашот.

 

Олег Зоберн

Умер Ашот, теперь и Россию продать не с кем. Но эта сделка, будь она начата, обязательно сорвалась бы из-за его прокрастинации. Его всегда что-то держало, как многих истых визионеров. Лучший способ помянуть его — это саморазрушение. Ничего лишнего, кроме излишеств. Сегодня, сидя на кухне, я сказал: «Ашот, если слышишь, дай знак». И тут же перегорела лампочка в люстре. Это была лампочка 95 ватт с нитью накаливания, символ ушедшего века. Я вкрутил современную, со светодиодом. Она прослужит гораздо дольше — боюсь, некоторые любители мертвечины, которые это читают, просто не доживут до дня, когда я брошу ее в мусорное ведро.

Скорбим 

27.01.2017, 4661 просмотр.

Контакты Поиск Подписка на новости

Регистрация СМИ Эл № ФC77-75368 от 25 марта 2019 Федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций © Культурная Инициатива © оформление — Николай Звягинцев © логотип — Ирина Максимова Host CMS | сайт - Jaybe.ru