В клубе «Даче на Покровке» проект «Культурная инициатива», который последовательно налаживает международные литературные контакты, устроил вечер поэта из Молдовы Марии Пилкин. Обстановка сложилась уютная, камерная, располагающая к оптимальному восприятию стихов и разговору. А разговор, в числе прочего, шел о положении поэтов в Молдове, о литературном процессе в ситуации двуязычия, когда авторы, пишущие на русском и на молдавском/румынском языках, не особенно охотно контактируют между собой.
«На разогреве» у гостьи, как он сам пошутил, выступил Юрий Цветков, родившийся и проживший двадцать пять лет в Кишиневе. Юрий прочитал некоторые стихотворения того периода и их переводы на румынский, сделанные его другом, сценаристом и прозаиком Дмитрием Ивановым, а также несколько стихотворений, написанных в Москве.
Мария Пилкин, с которой Юрий Цветков, Данил Файзов и присутствовавшая на вечере Наталия Азарова познакомились в Кишиневе на поэтическом фестивале «Акценты», является также литературоведом и преподает в университете мировую литературу. Она — автор книг «За руку с Великим Джокером. Литературные эссе» (Кишинев, 2013), «Критические пороги», (Яссы, 2013). А вот как поэт Мария выступила недавно — с книгой «Стихи для
Для начала Мария Пилкин обозначила свою авторскую позицию, родственную мысли Льва Толстого — для того, чтобы писать, нужно иметь, что сказать. Затем объяснила, на какой почве выросла ее книга. Учитывая то, что в среде поэтов, пишущих на румынском (впрочем, также, как и во многих других культурах) существуют два ответвления — традиционалистов, тяготеющих к природе, языку, нации и поэтов
Мария читала свои стихи на румынском (позже, кстати, она сделала акцент на разделяемой ею точке зрения: по сути, молдавского языка не существует, он — говор румынского), и можно было ощутить музыку румынской речи. Благодаря романским корням она звучала так же мелодично, как итальянская, но был в ней еще
красное море
наш ребёнок делит
книги домашней библиотеки
на «румынские» и «русские»
и наши обложки
как два воинства
стоят по одну
и другую сторону
дороги
которой мы идём
по красному морю
жизни
на московском вокзале
тогда в москве
к маме подошла гадалка
чтобы сказать ей что её трёхлетняя дочь
станет великим человеком и что
все они будут жить её счастьем
иногда мне хочется дать
гадалке пощёчину
какое же счастье она увидела?
в другой раз шлю ей доброе слово
отсюда из страны счастья
Впрочем, наиболее резким,
в москве
в москве я была сафо
я приехала сюда как приезжают в гости к красивой женщине
о которой столько слышали и плохого и хорошего
святая блудница
я полюбила эту urbem
с её набережными и людьми
мы с ней пили чай во всех её кафе
она много курила
у неё был
её курение — такой дамский ритуал
в её взгляде читалось желание, но все в рамках приличия
она знала что я не выдержу
я чувствовала что меня захватили, но мне даже понравилось
и я нанесла удар когда она меньше всего ждала
она ведь думала что уж ночью я точно буду её
мы так громко ссорились что приехала полиция
мы так кричали друг на друга что крик наполнил все её улицы
я не щадила эту не верующую слезам
она была очень обижена и очень красива
у неё пульсировала венка, кремль вздрагивал как родинка на лице
она кусала зубами окурок, а потом его выбросила
руки её дрожали
у неё были красивые руки
очень красивые
из
они дрожали от гнева
эти молочные железы
я ей кричала про моих прадедов
про сибирь про аннексии
про исковерканный и придуманный язык
про все её грехи молодости
я ей кричала что она стара
хотя это неправда — она молодая
все это я кричала чтобы сделать ей больно
и вдруг москва эта каменная дама вспыхнула
она вскрикнула как крестьянка поранившая ногу
она закрыла лицо ладошками
как ребёнок у неё был нервный срыв
она рыдала махала руками
у неё потекла тушь
её зубы были в помаде
в красной до вульгарности помаде
она долго вздыхала у меня на плече
и всхлипывала всю ночь как младенец
и говорила что никто не знает и не узнает её боль
боже, как она была красива
После чтения можно было задавать вопросы, и на один из них — почему в Молдове довольно пассивно относятся к изучению русского языка, ведь это, по крайней мере, не мудро с точки зрения межкультурных связей — Мария ответила развернуто, обнажив скользкую ситуацию двуязычия. Об этом, кстати, стихотворение «красное море». Многие дети растут в двуязычных семьях, но одни родители в силу взглядов отдают большее предпочтение обучению румынскому, а другие — русскому. В целом, изучению русского никто не противостоит — русские школы существуют, есть русскоязычные группы в университетах, передачи и газеты на русском. Мария Пилкин настаивала на том, что в Республике Молдова, к сожалению, лоббируются не культурные проекты по продвижению русского языка, а скорее, политические.
Мария поведала подробности и собственной непростой языковой биографии. Родилась в Молдавии, после четырех лет жила в Одесской области, поэтому дома слышала румынскую речь, в школе изучала украинский и русский язык, а в школе, куда ходила уже в Молдове после десяти лет — румынский. В подростковом возрасте полюбила русскую литературу — в первую очередь, произведения Максима Горького «Мать» и «Мои университеты» (она сравнила с его творчеством прозу Иона Друцэ), романы Михаила Булгакова, «Братьев Карамазовых» Федора Достоевского, позже Виктора Пелевина, Евгения Водолазкина и др. С таким языковым бэкграундом Мария в своем кругу специалист, в некотором роде, незаменимый.
Встреча окончилась дружеским застольем. А литературный визит Марии Пилкин в Москву продолжился через день докладом на семинаре «Мировые поэтические практики» в Институте языкознания РАН.
Елена Семёнова
03.07.2017, 3716 просмотров.
