Поэтический вечер «День выборов»
Я буду с зомби!
Дикое путешествие в сердце российского литературного сообщества
Мы были где-то на краю воскресенья 18 марта, когда объявление проекта «Культурная инициатива» начало действовать. Помню, кто-то из хипстеров, невинно потягивавших пиво за столиками «Китайского летчика Джао Да», промямлил что-то типа: «А зачем тут микрофон?» Или это были не хипстеры и потягивали они не пиво? И никто ничего не мямлил, и все послушно приняли этот выросший промеж столиков чертов микрофон как должное — просто мой покореженный журнализмом мозг привычно достраивает реальность, воздвигая безумное здание политического репортажа? В общем, неожиданно со всех сторон раздались жуткие вопли и зал заполонили люди обоих полов и чрезвычайно духовного вида, пикируя на столики «Китайского летчика», несущиеся сквозь адов космический мрак вместе со всей этой разнесчастной планетой на скорости, которую мне лень гуглить. И чей-то голос возопил: «Друзья!!!!» «Без мазы объяснять хипстерам, что это Данил Файзов, а зал полон поэтов, — подумала я, — бедные ублюдки скоро сами все поймут». Так и случилось.
До объявленного рептилоидами из ЮНЕСКО Всемирного дня поэзии — 21 марта — оставалось всего ничего. Нам предстоял целый месяц поэтических мероприятий. Суровый месяц. Мы все понимали, что одним днем дело не обойдется, и нас растащит так, что даже прозаикам станет жарко. Но пути назад не было. Если мы хотели пережить это дикое путешествие, нам нужен был президент. Президент поэтической России.
Президента Российской Федерации мы в тот день уже выбрали, так что, можно сказать, разогрелись. У нас в распоряжении оказалось девять поэтических кандидатов и нехилая стопка солидно выглядевших бюллетеней. Во избежание фальсификаций, вбросов, каруселей и прочей мерзости на них даже было место для специальной печати, которую организаторы «Культурной инициативы», впрочем, забыли принести. Наши кандидаты были, без сомнения, отважными людьми: об обязанностях и опасностях, поджидающих на посту главу российского поэтического сообщества, никто не знал ровным счетом ничего, кроме того, что победитель выборов должен будет «в течение месяца организовать поэтический вечер — или не организовать».
В нелегкую, черт знает чем грозившую обернуться борьбу вступили Николай Байтов, Ирина Котова, Света Литвак, Федор Сваровский (заочно), Игорь Сид, Алексей Сосна, Владимир Тучков, Юрий Угольников и Андрей Чемоданов. Композиционно-стилистическую завершенность происходящему придавал беспокойный юноша в одежде армейского образца, бродивший по залу, хватавшийся за микрофон, кандидатов, членов счетной комиссии и неустанно сообщавший, что ему двадцать пять, он контуженый, все собравшиеся ничего ни в чем не понимают, и главное — это чтобы Россия принадлежала нам.
Расщепление континуума дало о себе знать, как только началось чтение предвыборных программ и стихов. Да, никто не поливал друг друга водой и не обещал сбрить на спор усы. В этом не было нужды. Что такое усы? Данила Давыдов однажды сбрил их вместе с бородой безо всякого спора — да и президентство Давыдову ни за каким дьяволом не сдалось, он апологет варанов и космического коллапса. Однако я отвлеклась. Политический журнализм немилосерден к сознанию. В общем, гуманоидность присутствующих была чистой иллюзией. То были межпространственные выборы, достойные «Доктора Кто». «Культурная инициатива» повредила-таки ткань мироздания, и из образовавшейся щели в политико-поэтический эфир хлынули обитатели различных семантических измерений. Наибольшую аккуратность в обращении с электоральными материями и энергиями проявил Николай Байтов, совсем не желавший тревожить вселенную и определивший свою программу как «некоторое направление общего поэтического самочувствия». Самым героическим кандидатом несомненно следует признать Ирину Котову — сногсшибательную женщину-врача из галактики Иносказательного Ужаса, выступившую с крайне поучительной программой консервативного толка:
«У русской поэзии — свой, уникальный путь, стихотворения должны быть двух видов: 1) о красоте, природе, любви; 2) оды, восхваляющие власть и государство.
Самое важное — в поэзии должно быть полное отсутствие мысли, а тем более — двусмысленности. Отсутствие мысли — залог здоровья нации. Любая мысль должна облагаться налогом. Необходимо создать Комиссию по анализу глубины мысли, которая будет определять сумму налога за каждый конкретный текст. Для должников — злостных неплательщиков налогов, необходимо создать долговые ямы, самые ярые — по решению комиссии, будут подвергаться кастрации.
При наличии крамольной мысли, особенно если она передана нецензурной лексикой, исправительные работы с ежедневным тренингом — повторением высокодуховных слов вслух не менее 3 ч в день. Список слов должен быть составлен Комиссией по духовному развитию слова.
Не публиковать стихи поэтов женского пола до тех пор, пока не выполнят репродуктивную функцию. После рождения ребёнка женщина может писать стихи только с разрешения мужа.
Борьба с тунеядством и пьянством поэтов. Еженедельные физические работы на пользу Родине (мылозавод, свалки, овощные магазины). Раз в полгода поэт должен проходить освидетельствование в психоневрологическом диспансере.
При планируемом собрании больше 3 необходимо получение разрешения Комиссии по собраниям с представлением биографии каждого поэта и 2–3 текстов.
Еженедельное торжественное поклонение солнцу русской поэзии со словами: я никогда не изменю силлабо-тонике и русскому языку. С обязательным отбиванием не менее 100 поклонов.
Введение санкций за переводы на русский язык зарубежных авторов и наоборот.
В конце каждого месяца поэт должен сдавать отчёт о своей деятельности.
Поэтом может считаться только тот, кто ежемесячно слагает похвальную оду президенту России».
Очень привлекательны, хотя и трудноосуществимы в нашей плотной реальности, были программы кандидатов из сюрреалистических вселенных. Комплексность подхода, карательная эгалитарность и похвальная любовь к русской классике отличала «12 шагов к процветанию» Владимира Тучкова:
- Отдать братьям меч, как завещал великий Пушкин.
За противодействие нещадно бить по голове.
- Порубить мечом все общие аршины, как завещал великий Тютчев.
За противодействие нещадно бить по голове.
- Сбросить всех Пушкиных со всех пароходов, как завещал великий Маяковский.
За противодействие нещадно бить по голове.
- Каждому по скрещенью рук и скрещенью ног, как завещал великий Пастернак.
За противодействие нещадно бить по голове.
- Всем по карете, как завещал великий Грибоедов.
За противодействие нещадно бить по голове.
- Отдать Москву французу подороже, как завещал великий Лермонтов.
За противодействие нещадно бить по голове.
- Зубать на мещерявый мещуй, как завещал великий Крученых.
За противодействие нещадно бить по голове.
- Обеспечить прижимание холодного корявого вымени сквозь тьму, как хлеба, к воспаленным векам, как завещал великий Есенин.
За противодействие нещадно бить по голове.
- Каждому поэту по будке на почве болотной и зыбкой, тупую и рьяную работу и всемирный запой, как завещал великий Блок.
За противодействие нещадно бить по голове.
- Безнадежным — надежду, неустойчивым — опору, как завещал великий Тургенев.
За противодействие нещадно бить по голове.
- Удаляться, не приподнявши котелка, как завещал великий Ходасевич.
За противодействие нещадно бить по голове.
- Вернуть языку слово из трех букв, как завещал великий Барков.
За противодействие нещадно бить по голове.
Еще дальше пошел заочный кандидат из Черногории духа Федор Сваровский. Предлагал он следующее:
«Запретить уменьшительно-ласкательные суффиксы, так как уменьшать и ласкать надо на деле, а не на словах. Ввести уголовную ответственность за слово „толстовка“ при обозначении трикотажной куртки на молнии, запретить слово „свитшот“. Это мерзость перед Л. Н. Толстым. Хип-хоп не публиковать. Слушать достаточно. Слово „батл“ означает в переводе на русский „бутылка“. Запретить авторам кашлять, хрюкать и плеваться во время выступления. Нарушивших судит товарищеский суд, назначаемый министром Культуры РФ В. В. Нугатовым. Всячески привлекать покойных авторов к текущей культурной деятельности посредством рассылки квантовых приглашений. Поощрять литературную критику, производимую покойными авторами. Это наше будущее. Учредить литературный цензурный комитет под руководством Д. А. Пригова. Из более достойных есть лишь А. С. Пушкин, но он очень устал. Запретить авторам прослушивание произведений так называемой авторской песни и произведений Земфиры Талгатовны Рамазановой за исключением праздника Рамадан. Авторам мусульманского вероисповедания следует обращаться за разрешением прослушивания песен этого автора в официальные мусульманские духовные управления. Запретить все ныне существующие поэтические премии и употребление авторами семян подсолнечника. И то и другое — неопрятно. Разрешить писать гекзаметром детям до 6 лет. Возможно, тогда молодые люди к 20–22 годам уже не будут считать верлибр новшеством. Никакого Мандельштама после 19:00 даже в выходные и праздничные дни. Строго соблюдать! За выраженные в публичном месте или социальных сетях сожаления по поводу того, что авторы стихов не получают достойного вознаграждения за написание стихов — товарищеский суд и последующий расстрел. И главное: ну хватит уже».
Тут мне немедленно захотелось гекзаметр, перечитать всего Мандельштама и хрюкнуть.
Самой антропоморфной и деловой была программа Алексея Сосны. В конце концов, положение директора Зверевского центра обязывает быть антропоморфным:
«Что может сделать президент и правительство для поэтов-художников? Практически ничего. Объявить скидку на квартплату и бесплатный проезд в транспорте? Неплохо, но тогда каждый будет писать себя в анкете поэтом-художником — где критерии? Членам творческих союзов? Ну уж нет — столько там разной швали… Вести реестр организаций, которые, по всеобщему мнению, являются экспертами в данном вопросе и готовят списки? Тоже нет: только плодить бюрократию…
А хорошо бы, конечно: вот лететь, к примеру, Байтову, к Свете Литвак… Ну, допустим, в Истанбул… А тут рррраз: специальный сводный лист ожидания… для поэтов-художников: Пожалте, говорят авиакомпании, помним-помним президентский наказ. Полетите, товарищ поэт, завтра ввечеру: мы статистику ведём, и стопудово будут вам бесплатные свободные места… И даже Чемоданова можете взять, хоть он и без ручки. Ну чем не счастье?
Или вот с мастерскими: у Департамента госимущества туева хуча бессмысленно простаивающих свободных помещений. А тут как раз президентское благословение: а ну-тко выдать каждому аффтору по кабинету да с тёплым сортиром, а художнику — по студии! И побежали кульеры, кульеры. сорок тыщ одних кульеров. А только приходит поэт, он же художник, в это место — а оттуда мурло торчит блатное и в нос ксиву тычет: типо, тоже аффтор, да ещё тебя раз в сто покруче… Тот ему: да кто ты такой, кто тебя знает? А ему в ответ: Кто надо! И не твое собачье дело!
Одним словом, братцы, из любого хорошего начинания будет глядеть на нас матушка Расея, и шансов в этом смысле нет никаких. Так что давайте лучше мы уж сами как-нибудь , без президентских подачек, которые всё одно на корню вороги поклюют… Только ведь мы, в отличие от них, немножко бессмертны — вот, собственно, и вся разница. Утешимся ж этим».
Света Литвак призвала основывать в каждом городе поэтические убежища и безо всякого стеснения применила к собравшимся психотропное оружие, замаскированное под группу поддержки, распевавшую на мотив известной песенки «Спасите-помогите!» ансамбля «Жуки»: «ЛИТ-ВАК!!! Ай нид самбади! ЛИТ-ВАК!!! Нот джаст энибади!» Техники аудиального зомбирования мгновенно сделали свое дело — весь вечер приступы неконтролируемого выкрикивания «ЛИТ-ВАК!!!» настигали кандидатов в момент оглашения предвыборной программы, врывались в стройную речь организаторов, не щадили избирателей… Кто именно из претендентов на президентское неизвестно что — Игорь Сид или Юрий Угольников — произнес замечательную речь об образе медведя в русской ментальности и призвал искать новый тотем, я вспомнить не в состоянии, но, ей-богу, если благодаря этому вуду где-то на земляничных полях дух Джона Леннона может поиграть с надувным Олимпийским мишкой, все не так уж плохо.
Выступавший последним Андрей Чемоданов начал предвыборную речь с сообщения о том, что в течение вечера на него неоднократно покушались, но он не будет показывать пальцем.
«Товарищи! — взревел кандидат, — ошибаются те, кто полагает, что сегодня мы выбираем президента, поэта, гражданина, человека, в конце концов. Нет! Мы выбираем поэзию! Мы выбираем Тучкова, мы выбираем ЛИТ-ВАК!!!, мы выбираем Сосну, мы выбираем Угольникова. Мы голосуем за Чемоданова. За буквы Чемоданова, которые сложатся в слова Чемоданова, за слова, которые выстроятся в строки Чемоданова. И — конечно — за ваши. Мы — за поэзию. Товарищи! Ошибаются те, кто думает, что поэзия свила уютные гнездышки в интернете, что только лайки несут эти сани. Что поэзия успокоилась и упокоилась в кафешках и музейчиках. Нет! Мы к перу приравняем перо. И опустим это перо в чернильницы сердец. И будем писать этим пером по душам, мозгам и судьбам. И — да — мы будем убивать. Убивать словом. Мы не голосуем за жизнь. Она коротка. Мы — за поэзию. И — да — мы за чудо. Чудо — это не волшебная палочка, чудо — это обычная авторучка. Вот такая, как эта».
Да, ручка оказалась самая обычная — синяя, шариковая. «Это уже было — шептало мое сознание. — Ты уже где-то видела эту чертову картинку. В бреду? В кино? Тебе предлагают поглядеть на самую обычную ручку и говорят, что никаких пришельцев не существует. На той ручке еще загорался огонек. Горит ли огонек на ручке Чемоданова?» Но было уже поздно — Чемоданов убрал ручку и продолжал:
«Простые буквы Чемоданова, простые слова Чемоданова. Простые строки. Простая галочка за Чемоданова в бюллетене. Обыкновенное чудо. Мы не выбираем поэта. Мы выбираем поэзию. Мы голосуем за Андрея так же, как он — за нас!!!»
Все закончилось очень быстро. Не помню, как ставила галочку в бюллетене (огонек… был ли огонек?), не помню, на сколько голосов — на два, три, больше? — опередил Чемоданов ЛИТ-ВАК!!!, оставив остальных претендентов где-то совсем за линией горизонта. Контуженый юноша прорвался-таки к микрофону, но ничего дельного сказать не смог. Процедура подсчета голосов прошла в атмосфере максимальной прозрачности, несколько избирателей воодушевились электоральным процессом настолько, что вписали в бюллетени самое себя. Подобный всплеск гражданской активности не мог не радовать, однако стандартная процедура есть стандартная процедура — бюллетени самовыдвиженцев были признаны испорченными.
Славное воскресенье подходило к концу, и мне больше ничего не оставалось, кроме как взять у президента блиц-интервью:
— Что вы чувствуете в этот волнующий момент?
— Жарко.
— Осознаете ли вы, какой груз ответственности взяли на себя, вступив в должность лидера поэтической России?
— Да вообще пипец.
— Как вы намерены отвечать на главные вызовы современности? Какие меры предпримете в случае зомби-апокалипсиса?
— Я буду с народом.
— А если народ превратится в толпу зомби?
— Я буду с зомби. Но главное — поэзия. Поэзия — прежде всего.
Мария Мельникова
Китайский летчик
22.04.2018, 2673 просмотра.
