А что если бы магазин стал девушкой? Если бы его можно было пригласить на свидание, влюбиться, завести отношения, а позже — ребёнка? Что, если ваш с супермаркетом kid станет мессией?
В «Китайском лётчике Джао Да» презентовали книгу, в которой это стало возможным. «500 сонетов к Леруа Мерлен» Вадима Месяца — конечно, хулиганская книга. И бесконечная. Автор писал её в аэропортах и на бортах самолётов, словно ткал полотно — каждый новый текст содержит строку из предыдущего. Иными словами, Месяц как будто распустил магазин и выткал из него девушку.
Презентацию открыл модератор мероприятия Данил Файзов — он представил автора книги, познакомил с его Прекрасной Дамой ( «Мерлен. Леруа Мерлен») и пригласил на сцену автора послесловия Елену Зейферт.
Послесловие — часть большой статьи, в которой Зейферт рассуждает над феноменом
А затем зазвучали стихи — случайно вырванные узоры полотна сонетов, которым сопутствовали слова приглашённых гостей: Андрея Таврова (чей просвещённый диалог длится с Вадимом Месяцем много лет), Германа Власова, Богдана Агриса, Ирины Усачёвой и других.
Каждый пытался разобраться, что за книгу представил Вадим Месяц, чего в ней больше — волшебства, шутовства, философии или… нежности. Правильный ответ — в ней присутствует это всё. И немного больше.
Внешне, конечно, в ней много хулиганства. Как и во многом, что делает Месяц. Достаточно вспомнить его рассказы из «Стриптиза на
Ты подвернешь на лестнице каблук
и скрип похожий на предсмертный выдох
заставит позабыть о всех обидах
и старый зонтик выпадет из рук
и дверь квартиры где прожил свой век
покажется внезапно незнакомой
лишь
наискосок пойдет знакомый снег
ты медленно опустишься на пол
и станешь нелетающею птицей
и ты умрешь когда тебе приснится
бескрайняя как жизнь река тобол.
В «Искушении…» ситуация схожа: под маской жанровой прозы (с элементами детектива и даже боевика) предлагается притча об утраченном и обретённом рае, о витающем в воздухе предчувствии апокалипсиса, который и наступает к концу книги.
Что же происходит в «500 сонетах к Леруа Мерлен»? Очевидна игра и внешняя несерьёзность — Вадим Месяц занимается антропоморфизмом, оживляя магазин. Важно подчеркнуть — он играет и наслаждается игрой. В книге, разумеется, не 500 сонетов (которые сами по себе не вполне сонеты), а куда меньше. Они, как сказано в аннотации — фрагмент бесконечного текста. А значит, их не меньше, а больше. Эти качели
Несмотря на романтический образ, перед нами остросюжетная книга. То есть, сонеты проникнуты вполне ощутимым нарративом. Героиня, устав от лицемерия, пытается добыть секретные чертежи звездолёта, чтобы покинуть планету:
останови последнюю войну
изобрети волшебную машину
которая нас в небо унесет
подальше от мутантов и придурков
отыщет в глубине пчелиных сот
заначку восхитительных окурков.
( «В канавах кровь…»)
В «500 сонетах…» мы видим немало отсылок. Первая и очевидная — Бродский с его «20 сонетами к Марии Стюарт». А если обратиться к прозе, то вспоминаешь Брэдбери и его поиски неявленного, но близкого рая ( «на красный марс похожий на ангину…»)
Отчасти, как говорит сам автор, сравнивая текст с «Евгением Онегиным», — перед нами роман, но, по большей части, — лирическое полотно, где сюжет разворачивается через чувства. Спасение герои находят на другой планете, но не на условном Марсе, но на планете любви. И героиня, в конечном счёте, выбирает не улететь, а залететь ( «и новый год был пуст как новый день / как пресный вкус безрадостного тела / она в ту ночь случайно залетела / и больше не отбрасывала тень»). Кто у неё родится — герой, пророк или мессия, — остаётся неназванным. И домысливать остаётся читателю.
Так Леруа Мерлен отчасти (и только отчасти, я никого не хочу обидеть, лишь предполагаю) становится Матерью Божьей, и в этом — ещё одно хулиганство Вадима Месяца. Но если вспомнить, что все мы созданы по образу и подобию, то и женщина, вышедшая из магазина, бывшая магазином и ставшая женщиной — способна породить не только сотни тысяч объектов мебели по
Владимир Коркунов
26.04.2019, 2413 просмотров.
