Дополнительно:

Мероприятия

Новости

Книги

Памяти Виктора Сосноры

Валерий Шубинский

Я знал Виктора Александровича Соснору меньше, чем хотел бы, хотя и был его учеником. Самым младшим в том ЛИТО: сидел в уголке и слушал. Впрочем, училась у него — хотя бы заочно — половина ленинградских молодых поэтов. Он был культовой фигурой наравне с Бродским, но, в отличие от Бродского, был физически рядом.

Чему учился у него, живого, я? Вниманию к форме, к плоти стиха? Умению превращать свою жизнь в бесконечный театр, в метафору (какой жизненный ужас стоял за этим театром и что было в этой развернутой метафоре «означающим», я тогда уже отчасти понимал).
А у стихов? Остроте, звуку?

Конечно, было и отталкиванье. Со временем стало понятно, что приемы Сосноры и их звучание настолько индивидуальны, что им можно только подражать: вывести из них свой путь почти невозможно.

Прошли годы, прежде чем я вернулся к его стихам, прочитал и перечитал его прозу, и еще раз понял, какая мощь в этой капризной «манерности», в этом странном сочетании авангарда с архаическим байронизмом. Соснора — очень большой поэт и прозаик, появившийся и сформировавшийся вопреки всем правилам. Впрочем, это можно сказать и про поколение, и про эпоху.

Виктор Александрович уже больше десяти лет ничего не писал и по состоянию здоровья давно нигде не появлялся, но его уход для меня и для многих — печальная и знаковая веха: еще один кусок жизни перемещается в безвозвратное прошлое. Нам остаются только тексты.

Данила Давыдов

О Викторе Сосноре можно говорить до бесконечности. Его не будет хватать не только как очень большого, вероятно даже великого (здесь будет уместен этот неуместный вообще титул) поэта и не только как легенды отечественной словесности. Соснора был фигурой уникальной и интегральной, не сказать, как многие в его поколении, там как раз было множество вполне значительных авторов-мономанов, и очень целостной, обладающей не только всеми признаками удивительной индивидуальности, но и в значительной степени воспринимаемой именно благодаря этому индивидуальному устройству.

В Сосноре что-то присутствовало, напоминающее о несуществующем ныне отношении к письму, языку, истории, мирозданию и к самой фигуре поэта. Но Соснора никак не был фигурой компромисса. Для многих он, совмещающий будетлянство и архаизм, классичность установок и авангардность повадок, был избыточным, непонятным, перпендикулярным. Он не принадлежал всецело андеграунду, хотя многие авторы разных поколений андеграунда прямо (до обозначенного ученичества) или косвенно ему обязаны, о чем они не устают повторять, другие же, скорее, умалчивают. Но и включенность в легальный контекст была калечащей для поэта (ни одна его книга в советском варианте не вышла без чудовищных искажений по отношению к авторским замыслу и воле), при этом оказалась для далеких от профессионального литературного самиздата многих и многих читателей тем живым словом, которое тщетно они ожидали от скоропортящихся шестидесятников-эстрадников.

В наследии Сосноры — не только в стихах, но и в толком не прочитанной замечательной его прозе — скрывается такая уйма смыслов, потенций, свернутых в клубок или лишь проступающих, полусокрытых семантических структур, что внимательная работа по осознанию всего этого может быть выполнена не одним и не двумя поколениями. Часто такого рода перпендикулярные титаны долгое время остаются в тени более модных персонажей, но с течением времени роль вторых убывает, а значимость первых проступает со всей явственностью.

Скорбим 

08.08.2019, 1388 просмотров.




Контакты
Поиск
Подписка на новости

Регистрация СМИ Эл № ФC77-75368 от 25 марта 2019
Федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций

© Культурная Инициатива
© оформление — Николай Звягинцев
© логотип — Ирина Максимова

Host CMS | сайт - Jaybe.ru