Любовь Ягданова
Немногие поэтические вечера (со)держат моё внимание к происходящему перманентно, но «Полюса» Лизы Неклессы и Владимира Коркунова в Музее Серебряного века — стали исключением. В субботу, 27 ноября, я вышла из долгого ковидного заточения и решительно направилась в город — к поэзии и друзьям. Хорошо запомнилось как в зарождении ивента много целовались с новыми гостями, каждому авторы подарили минималистичную чёрно-белую книгу-брошюру, включающие их стихи.
Читали в три концептуальных подхода: первая — Лиза, а Владимир как бы ставил гранёную железную точку в полюсной паре.
Присутствовало, кстати, ещё отличие от стандартных литературных мероприятий: несмотря на полный зал слушателей, слова поэтов соприкасались с практически абсолютной тишиной. Нежная Лиза, словно вышедшая из своего письма, для первого круга чтения взяла части циклов «Решето с ягодами», «Лето» и «Сад», выстраивающиеся одновременно в метацикл о прозрачной вселаскающей, разлитой в далёком от нас летнем воздухе, влюблённости.
Собираясь опоясывать здесь разность авторов, отмечу: подборка Неклессы состоит из стихотворений 2020–2021 года, а вот в программе Владимира были представлены произведения последних минимум трёх лет как последовательно вырастающие друг за другом практики. Начал он с читающихся в привычном понимании стихами, общее содержимое выбранного — для меня это такая, с одной стороны, поэзия макрообъектов (но ей не чужда чувственность):
и небо всё сильнее давит на плечи людей
…и когда самолёт клюнул землю
это произошло здесь — у вставшей перед тобой на колени пятиэтажки
С другой стороны — обозначается линия, которую Неклесса за цветочным ландшафтом тоже прокладывает — сопротивления насилию (но у неё первичное — сопротивление смерти):
я держал тебя за руку мешая шарику тела взлететь
я так хотел чтобы ты держалась за землю всеми коготками ног
я мечтаю о мире в котором дети вырастают не зная что такое страх
ты мечтаешь о мире где остался только подкроватный монстр и только до рассвета
Из этого сопротивления Коркунов совершает переход в док-поэтри. То есть автор сражается с очагами человеческого ада в буквальном смысле и горит желанием их затопить: ради человека, а не искусства, в первую очередь.
На мой взгляд, симптоматично, что Лиза не озвучила самую откровенную часть «Сада» (опубликованную в «Артикуляции»), и мы сталкиваемся в цикле «Дом-паук» со страхами поэтессы: там — с лежащим на поверхности страхом вируса, тут — со страхом осуждения близкими её романтических отношений:
…Словно ты закинула мне в окошко волшебный клубок,
Ведущий к тебе,
И теперь, держа его в руках,
Я прячусь в углу,
При приближении родственников
Закрываю его книжкой.
<…>
Ради них стараюсь сделать вид, что меня нет,
Раствориться в свете торшеров,
В темноте комнат,
В вечернем воздухе сада,
В звучании вечерних гомофобных новостей.
Поэзия Владимира иногда даже методично сражается, а поэзия Лизы — переливается и развоплощается. Это квир-поэзия, различимая не с первого прочтения, но сияющая таким образом однозначно в произведении «Иван-волк и Серый царевич» о трансформации животного в человека и наоборот. Лиза выступает как покровительница обоих героев своей поэмы, высвобождая защиту от боли для других:
Я хочу, чтобы они знали, что я помню о них,
Они — мои граждане.
В любой момент они могут прибыть в мой дворец
И жить здесь в безопасности,
В полном принятии,
И потому страдать не так сильно.
Чеканно прочитанные во втором круге Коркуновым циклы док-поэтри «Их вещи» (монологи секс-работниц о том, что им особенно дорого) и «Потерянный и обретённый свет» (монологи слепоглухих людей о том, что они последним видели в жизни) заставляют путешествовать предметно по телу текста, в отличие от стихотворений Неклессы, внутри них — плывёшь. Так проявляется метод документальной поэзии, и Владимир с его помощью не просто фиксирует монологи героев, речь идёт скорее о терапии выговаривания.
Крайние стихи вечера «До свидания, девочки» — это образчик стихов, написанных феминистом. До звучания которых вышел из зала мужчина с колой в руках, а вместо него вернулся охранник, донимающий Файзова, чтоб скорее заканчивали. Конечно, грубые, новостные произведения Владимира легко поляризовать по отношению к ранимой и красивой поэтике Лизы, но важно понимать: если бы авторы не находились в одной системе координат, то их сравнение было бы невозможным.
Полюса,
Неклесса,
Коркунов,
Музей Серебряного века
13.07.2022, 716 просмотров.
