Виртуальную антологию составляют публикации авторов, отмеченных поэтической премией «Московский счёт» в разные годы.
Тексты приведены с использованием авторской орфографии и пунктуации.
Грустный товарищ мотает крылом: беда.
Нами открыта дорога
Это искусство хожденья спиной вперёд;
Лучше всего сохраняет следы асфальт,
Речка Неглинка, полночная магистраль.
Хуже всего сохраняет следы песок.
Это — стремление мёртвых отдать живым
Слева за кадром портянку, последний рупь
(Мёртвым считается кремационный дым,
Жив соответственно каждый ближайший труп).
Привкус железа во рту, ибо есть что грызть,
Свищет музы́
Если окликнули сзади — стреляй в упор,
Пусть из горла́ потечёт в голубую высь.
Это искусство закрыть за собою дверь,
Перешагнуть порог и залить костёр.
Это ногами вперёд и лицом на двор —
Свежая дрянь на зелёной густой траве.
Мышью картонной коробкой пропасть в щели́,
Брызгам дождя подарить очертанья рук,
Вечный покой трепыхается на ветру,
Чтобы оставить записку: «За мной пришли».
Чтоб напоследок уткнуться (возможно, здесь)
Мордой в кильватер отплывшего корабля.
Пена щекочет дыхание, nothing else,
Всё, что не ты, — это мёртвые. Дальше — я.
* * *
Алгебра гармонию имела
Бог не вынес этого расклада
Моцарт поперхнувшись сразу помер
Может он в Америку уехал
Там ему сигналили машины
Потому что был великий композитор
Получил депешу от Сальери
Не волнуйся мол начальник всё в порядке
Моцарт забежал в кафе Макдональдс
Выпил чаю и послушал Сантану
Или Энималс что там крутили
Он зашёл к бармену и сказал Я Моцарт
Я вам сделаю круче Нирваны
Его величество продюсер меня похерил
Мой басист Сальери меня кинул
Меня прислали сюда учиться
Я желаю студию и базу
Бармен сказал Я тоже Моцарт
Я жил спокойно отравил Сальери
Нагрёб деньжонок читаю газеты
Не парюсь как некоторые с музыкой
Решаю алгебраические задачи
Ты любишь алгебру? Ненавижу ответил Моцарт
И тут он поперхнулся и скончался
* * *
Ты был разведчиком; я — датчиком
Перехватчиком
Ты Гамлет принц Датский, я — солдатский
Ты значит трава я морква
Мушкетёрский постой сам себе женой и сестрой
Сам себе гишпанский настрой
Сам себе господин и герой
Веселись покуда не смеешь покуда пой
Смех заснеженных стен гастрономический волчий вой
Я останусь с собой
По свежей побелке кровища смешные враги я останусь с собой
А эти поганцы вернутся на родину
* * *
Белая кость, голубая кровь
Маккена, Берроуз, Гроф
Слепые кутята, паромщик едва гребёт
Последний обол за щекой. Речка Йод.
Эсхил наболтал ерунды. Я вернусь к тебе
Достану
В кармане досадный излишек уплочено газ и свет
Упрочено. Этот за стенкой, видать, поэт
Привыкнешь — не привыкать.
Десятый год мурыжит одну строку.
Сизифом звать.
Скоро настанет весна — кидалово и амнезия
Бестолковая Лета выходит из берегов
Стикс меняет окраску и воняет бензином
Маккена, Берроуз, Гроф.
Доктор, неужели так трудно
Она похожа на треугольник, такую простую вещь
Я её проглотил
Доктор, помнишь небо над Аустерлицем,
Небо над Аушвицем?
Там это можно было умереть от страха
Можно было любить от страха
Меня никогда не учили любить свободу
Ты уже покойник, доктор, это было несколько раз
Когда бы знал кто из вас, как хочется дышать и жить!
Когда бы знал, как она прекрасна!
Когда я, замкнув на повороте, крикнул «Мама!», или «Родина!», или
Всё.
* * *
Постарайся хотя бы дотянуть до рассвета,
Как сказали бы в книге про нашу жизнь, — «дружочек»,
А почему бы не сказать так взаправду? Дружочек,
Потерпи до утра, не превращайся в дракона,
Они же вымерли давно, драконы, на что их в грядущем?
Ты либо я либо он не в ногу со временем, время велосипедист.
А принцесса сидит на печи, задолжала лимон.
К рассвету она утвердится в небесном полёте,
Чешуёй на прощанье сверкнёт и запалит дворец.
По августовской улице пешком мимо ипподрома
Да меня хотели подвезти, но мне хотелось бы уйти
Джонни, мёртвый Джонни
Тётки тянут пряжу не смотреть бы никому на эту прелесть
И правда ничего тоскливее не видел никогда
Джонни, мёртвый Джонни
Джонни, мёртвый Джонни сжёг четыре города заткнул Герострата
Убил двух зайцев ни одного не поймал
И теперь моя судьба зависит только от того, куда дует ветер
Если к востоку значит всё хорошо да, да, да
Да значит всё хорошо когда ветер к востоку
Знает, что делает, третья жужжит веретеном
Рядом газуют иномарки им не видно, зато хорошо слышно
Ладно, ничего, ты это главное блин держись
Когда они начнут отмерять мы будем уже далеко отсюда
Когда они начнут отмерять мы будем уже далеко отсюда
(Джонни, мёртвый Джонни собрал свои вещи и вышел в окно
Больше ему не вернуться сюда
Джонни, мёртвый Джонни)
* * *
Матрос матрос попал на берег
Впервые за двадцать лет
Двадцать лет он прожил в воде
Всю недолгую жизнь свою
Матрос матрос он песню запел
О мама верни меня в синие волны!
Мама не хочет ему отвечать
Бригантина «Элизабет»
Матрос матрос возвращайся домой
Взгляни как этот берег суров и дик!
Острыми камнями в лохмотья изорвёт
Перепонки меж пальцев твоих.
* * *
Инфинитив, приставленный к стене.
Твой мальчик, мама, вырастет большой?
На небе звёзды, на земле химеры,
Ремонт в ночи, русалка на сосне.
Я метрополитен. Мне хорошо.
Сердца как есть в огне: весенний май,
Июльский осень, радуга, пейот.
Кругом враги, войнушка и Чапаев:
Войнушка ждёт, ныряется Чапай,
Ворона любит сыр. Моряк плывёт.
Апостол покидал в жену детьми,
Собрал манатки и пошёл на пляж.
Цветочное дитя играет в прятки
И новую: «не нравится — возьми».
Ремонт в ночи, на жопе патронташ.
* * *
Я севодня совсем королевна
И люблю одну вещь — не скажу!
Потому што я сёдня такая
С сигаретой иду на перрон
На перроне стоят бомбандиры
Все нашивки на ихних трусах
Они тоже не дождутся скорый поезд
Скорый поезд до третьего пути
Я надену короткую юбку
И пойду с сигаретой вперёд
Никогда ты меня не позабудешь
Мальчик любит, а девочка ждёт
Самолёт не летит из Ашхабада
Пароход не плывёт из никуда
А я вижу как наши ребята
Сильно плачут покуда есть слёз
Скоро старая, старая буду
И цветочки в лесу собирать
Буду муж, говорить, в командировке
Он на дне окияна лежит.
Ранним утром на задворках около универсама к нам подошёл юный милиционер с красной розой в руках и стрельнул сигарету.
Милый! Он снова выходит на утренний рейд
Задворками, будто действительно милый
Природа сияет как свежий башмак
Родина может быть там где цветущие вишни
Четырнадцать шагов на север не оборачиваясь
Родина может быть там где небосвод наделённый речью
Нечего дышать и легко бояться
Милый! Он снова вернулся, достигнув цели,
Не дрогнув в пути, будто и вправду милый
Четырнадцать шагов на север, неспешные двери воздуха, —
И взмывает в предрассветные небеса.
Ирина Шостаковская,
Московский счет
06.11.2023, 1120 просмотров.
