«Отражение в
Дожив практически до 36 лет, я не знала, что в Москве растут каштаны. Не знала, и все тут. Можете считать меня невеждой (увы, только покаянно соглашусь с вами в этом), но я ослино была уверена, что каштаны растут, цветут и плодоносят исключительно в Киеве или в Одессе. Ну или в Париже – на самый крайний случай –
Однако 18 мая сего года все мои представления о мире, точней, о каштанах, были перевернуты Андреем Тавровым, однозначно мне на них показавшим. Сказать, что Катенька была в шоке – это ничего не сказать. Так я и поняла (почувствовала, точней – а что может быть точней женских чувств?), что поездка в столицы нынче удастся.
Вечером того же 18 мая я, до сих пор слегка под утренним впечатлением от каштанов и под дневным впечатлением от хорошего белого вина, приехала в нежно любимую «Билингву» (попутно-таки разглядывая все встречающиеся деревья на предмет их отношения к каштановидным).
Чтобы не отвлекаться на скучную конкретику, изложу сразу и одним предложением: 18 мая
Уф, покончив с конкретикой и возвращаясь к каштанам, тьфу, к вечеру, должна сказать: он удался. Удался всем, начиная с того, что я за всю официальную часть ни разу не заснула, хотя не спала к этому времени уже вторые сутки. А не заснула я потому, что было интересно.
Все книги разные, и это хорошо. Книга Ольги Зондберг тоже – разная. И даже странная. И это – особенно хорошо. Потому что в моем понимании «странная» – это зачастую «чересчур настоящая». Слово же «искусство» — оно то ли от «искуса», то ли от «искусственности», то ли от всего вместе и разом (точно не знаю – я, как вы помните, невежда). Так или иначе, искусство должно быть ради искусства – всегда вдалбливали мне в голову. И я с этим категорически согласна. Как и с тем, что в этом нагромождении искусов – одновременно и прелесть кроется, и погибель. Проще говоря: иногда, когда встречаешь среди любимой прекрасной погибели
Вот я и радовалась.
Сами стихи я, конечно, не запомнила. Я просто не в состоянии запомнить текст длиной более строчки. Но это все, меня знающие, знают. Но потом все прочла и еще раз перечла. В метро. Путешествие туда и обратно.
Зато я помню много книг, знакомых и незнакомых, из которых и мне кое-что перепало. Двухъярусный маленький театрик «Билингвы», все слушают внимательно, Елена Сунцова в роскошных туфлях и с бокалом белого вина, рядом улыбается Гена Каневский, а у Ленки на футболке одуванчик, и Дина Гатина такая милая (я ее видела один раз, в Питере, года четыре назад, и, конечно, постеснялась подойти и глупо сказать «здрасьте» — мудро, можно сказать, постеснялась). Еще в этот вечер мы впервые увидели Андрея Сен-Сенькова, и он нам очень понравился, и на улице шел веселый московский майский дождь. Помню, как читающая Ольга Зондберг прерывается на минутку, когда ей
Потом, когда закончились дождь и вечер, и все просто сидели и разговаривали, Катя Перченкова повела нас гулять на Чистые пруды. Конечно, сначала мы пошли не в ту сторону (со мной по-другому никак не бывает), шли маленькими двориками и улочками, по лужам и через них, мимо палисадничков и кирпичных стен, мимо заборов и заборчиков, существующих сейчас и снесенных двадцать, пятьдесят, сто лет назад, деревянных, бетонных, ажурных, низеньких и высоких, с наклеенными на промежуточные столбики рекламками, с убранными в постперестроечные еще годы стендами для свежего номера «Правды», на них было
Вы хотите
поговорить
с бесконечностью
о достижениях?
Я рассматривала всех, идущих навстречу, и не запоминала, думая, что
белые шапочки
рассеивают
внимание,
и никто не убедит
меня в обратном,
и мы больше (ну, по крайней мере, мне так казалось) иногда молчали, чем разговаривали, потому что вечер был хороший – не рассказать словами, а значит, он
всем искусствам
предпочел
растворение.
Некому оценить,
Не с чем сравнить.
В общем, стихи настигали посередине жизни, как бы пафосно это ни звучало.
И жаль, что такие вечера заканчиваются.
И Москва тоже.
Екатерина Симонова
Презентация,
Симонова,
Зондберг,
Айлурос,
Билингва
19.06.2013, 6580 просмотров.
