14 декабря 2014 года в рамках цикла «Метаформозы» проекта «Культурная инициатива» состоялся вечер переводчика Марка Гринберга.
Он начал свое выступление с эпиграфа – стихотворения одного из его «героев», французского поэта Ива Бонфуа:
Прохожий, вот слова. Но я хочу, чтобы ты
Не столько читал, сколько слушал: этот слабый
Голос букв, поглощаемых травой.
Склони слух, сумей расслышать, как пчела
Блаженно пьет сок из наших стершихся имен.
Вьется, летая с этих листьев на иные,
Перенося шелест настоящих ветвей
На те, что купаются в незримом
Золоте, мягко сочащемся сквозь них.
Потом различи еще более тихий
Бесконечный шепот наших теней.
Он поднимается из-под плит, сливаясь
В единое тепло со слепым светом,
Частью которого остаешься и ты,
Ибо сохраняешь способность глядеть.
Внимай с легким сердцем! Безмолвие – порог,
И на этом пороге, в тот миг, когда
Неслышно ломается ветка под твоей
Рукой, расчищающей надпись на камне,
Наши забытые имена умеряют
Твою тревогу. И для тебя, в раздумьях
Идущего прочь, «здесь» перетекает
В «там», но все же остается собой.
Ив Бонфуа (род.1923) – один из трех французских авторов, которых переводил Марк Гринберг и чьи тексты прочел во время своего выступления. Два других – Филипп Жакоте (род. 1925) и Луи-Рене Дефоре (1918-2000). Гринберг сначала коротко охарактеризовал поэтику этих авторов – их отношение к сюрреализму (от которого все трое, каждый по-своему, отталкиваются) и их отношения между собой (очень дружеские, хотя никакой официально оформленной литературной группы Бонфуа, Жакоте и Дефоре никогда не составляли).
Во время вечера очень часто звучали еще два имени, не французских, а русских – Марка Фрейдкина и Бориса Дубина, ушедших от нас в 2014 году. Оба имеют прямое отношение к герою вечера; о чем говорили и ведущий цикла «Метаморфозы» Алеша Прокопьев, и сам Марк Гринберг. Дело в том, что Марк, как он об этом рассказал, начал свою переводческую работу со средневековых и ренессансных текстов – в частности, с поэмы автора XIV века Жана Фруассара «Любовный плен», которую в 1994 году Марк Фрейдкин напечатал в своем издательстве Carte blanche. Но в ходе поисков субсидии, которыми занимались тезки, сотрудник посольства Франции в Москве, курировавший программу «Пушкин» и вынужденный им отказать (поскольку программа финансировала издание только современной литературы), предложил Марку Гринбергу заглянуть в произведения нескольких современных поэтов. Спустя какое-то время Марк стал читать этих авторов и увлекся творчеством Ива Бонфуа, чью первую книжку на русском издал в 1995 году. А следующие переводные книги: «Невероятное. Избранные эссе» Ива Бонфуа (1998) и «Стихи. Проза. Записные книжки» Филиппа Жакоте (1998) Гринберг выпустил в том же издательстве Carte blanche вместе с Борисом Дубиным (кстати, по скромности Марк не упомянул, что за эти две книги соавторы-переводчики были удостоены премии имени Ваксмахера, присуждаемой посольством Франции в Москве, а за переводы Луи-Рене Дефоре уже один Марк получил в 2013 году премию Андрея Белого).
В течение вечера Марк Гринберг прочел свои переводы из Бонфуа, Жакоте и Дефоре в той последовательности, в какой он их переводил. Последним был отрывок из поэмы Дефоре «Стихотворения Самюэля Вуда» (Самюэль Вуд – гетероним Дефоре, основанный на замещении французского forêt [лес] на тот же лес по-английски, wood). Поэма эта посвящена тому, о чем Дефоре в той или иной форме размышлял всю жизнь, – осмысленности или бессмысленности поэзии, ее способности или неспособности воплотить в словах то, что изначально пребывает невоплощенным, и соотношению реально существующего автора и лирического субъекта, чья фиктивность в поэме тематизирована:
Тень, быть может, – всего лишь тень, которую он
Придумал и наделил именем для удобства,
Ничем на него не похожая. Пусть, стараясь
Сделать внятным голос, донесшийся издалека,
Неуязвимый для времени и распада,
Сознаешь, что твое занятье обманчиво, как сновиденье,
Все ж в этом голосе есть кое-что, что длится
Даже после того, как он потеряет смысл, –
Его гул еще бродит вдали, словно гроза,
И трудно сказать: приближается или уходит.
Таким образом Марк «закольцевал» свои стихотворные цитаты: чтение началось «словом о словах» Ива Бонфуа и кончилось «словом о словах» Луи-Рене Дефоре.
В заключение Марк Гринберг рассказал о своей последней работе – переводе статей Жана Старобинского из сборника «Чернила меланхолии», который готовится к выходу в издательстве «Новое литературное обозрение». В этих текстах немало стихотворных цитат, и Марку пришлось временно отказаться от верлибра, который используют современные французские поэты, и вернуться к переводу регулярных стихов регулярным же стихом. В частности, речь шла о стихотворении поэта XV века Карла Орлеанского с его сложной игрой образов, символов и рифм. Марк прочел два варианта перевода – прозаический подстрочник и традиционный перевод регулярным стихом – и показал, что именно в этом переводе (на мой взгляд, виртуозном) все-таки было потеряно. Марк вернулся к вечному вопросу: как же все-таки следует поступать переводчику подобной поэзии и какие потери менее болезненны? Разумеется, никакого окончательного решения здесь быть не может, и каждый переводчик в собственной практике все равно осужден решать этот вопрос заново. Единственный вариант, предложенный из публики, с которым Марк отчасти согласился, – печатать рядом подстрочники (или переводы верлибром) и переводы отдельных стихотворений (наиболее удавшиеся) «размером подлинника».
Наконец, в самом финале вечера Марк (как сам выразился, чтобы развлечь публику) прочел чрезвычайно любопытный фрагмент из письма к нему Ива Бонфуа, где французский поэт излагает свои впечатления от чтения романа «Доктор Живаго» во французском переводе. Бонфуа совершенно справедливо отмечает, что роман Пастернака написан не так, как классические романы Толстого или Достоевского, что реплики персонажей зачастую довольно картонны, а сами эти персонажи вовсе не такие «живые», как Наташа Ростова или Настасья Филипповна. Но забавным образом винит он в этом не поэтику Пастернака, а несовершенства перевода. Что лишний раз доказывает, насколько важна и в то же время уязвима переводческая профессия, и сколько смелости нужно тому, кто знакомит читателей со словесностью, принадлежащей к чужой традиции.
Вера Мильчина
Зимнее чтение,
Метаморфозы,
Марк Гринберг
08.01.2015, 5637 просмотров.
